город. С деревянными домишками, похожими на кукольные, но это были настоящие дома! В них жили люди, здесь была целая жизнь.

– Эй! – крикнула она, но её никто не услышал.

– Они слишком далеко, – сказал Даниэль.

– Боже, это же лесная долина, поселение, целая жизнь! Может, они из того городка?

Из трубы опять хлынул шумный поток, впадая в бурлящую реку, продолжая всё тот же круговорот, привычную миру цикличность.

Даниэль посмотрел на хмурое небо.

– Нам пора возвращаться домой.

Глава 13

– Ты хоть представляешь, сколько может быть таких поселений?

Эбигейл не замолкала ни на минуту. Она говорила всю дорогу, пока они шли до пикапа, пока очищали его от мокрого пепла, пока Даниэль доливал в бак бензин.

И вот сейчас, когда ночь погрузила во тьму очередной заброшенный город, мимо которого они проезжали, она все ещё говорила о том, как была права.

Он слушал её поутру, за обедом и перед сном.

Она пыталась несколько раз дозвониться отцу, но, не найдя связи, только хитро улыбалась.

– Не буду ему звонить, – сказала она после сотой попытки, – расскажу всё потом, как приедем. Представляю его лицо, – засмеялась она, – а ты представляешь?

Даниэль представлял лицо своего отца. Эта находка придаст ему ещё больше одурманенной веры, пустая надежда хуже отсутствия всяких надежд.

* * *

Сегодня был четвёртый день, машина на обратном пути барахлила, и ехали они медленнее, чем обычно. Эбигейл была за рулём, они менялись каждые восемь часов.

– Хочешь, я поведу? – предложил Даниэль.

– Тридцать километров осталось, почти уже всё.

– Ты полчаса назад отключилась.

– Неправда! Я просто закрыла глаза.

– И мы чуть не съехали с трассы.

– Какая разница, здесь всё равно никого.

– Мне не хочется перевернуться…

– Включи что-нибудь повеселее, этот твой унылый джаз гонит в сон.

– Джаз очень бодрит, – он стал переключать приёмник.

Радиостанций было немного, но и поймать их нужно было тоже суметь, редко что могло охватить больше тридцати километров.

Шуршание в слабом сигнале.

– Переключай, должно же что-то поймать.

Дэнни щёлкал стёртыми кнопками, щёлк, щёлк, щёлк, пока не наткнулся на бодрый голос…

– С вами Суперчарт этой недели…

– О, нашёл!

– Чарт – это хорошо, – зевнула Эби, – там хотя бы нет дурацкого джаза.

– На втором месте – группа «Бенд» и их песня «Ночной рок», за неё было отдано более трёхсот голосов.

– Что за песня? – переспросила Эбигейл.

– Я даже группы такой не знаю, – прислушался Даниэль.

– Итак, ночной Мэйленд не спит, он слушает Ночной рок!

В динамике заиграла незнакомая группа.

– Кто не спит? – переспросила Эбигейл.

– Какой-то Мэйленд.

– Мэйленд, – повторила она. – У нас есть такой район?

– Вроде бы нет.

В динамике раздался грохот басов скрипучей электрогитары.

– Ну, джаз же получше рока, – закрыл одно ухо Даниэль, – боже, после таких песен не заснуть…

– Мэйленд! – вскрикнула Эбигейл и нажала на тормоза.

Дэнни ударился грудью о бардачок, а потом затылком о кресло.

– Да чтоб тебя, Эби! Ты с ума сошла!

– Это соседний город! – кричала она, оглушая его радостным визгом. – Это он!

– Этот город давно уже мёртв.

– Откуда тогда этот сигнал? – Она трясла дрожащим пальцем у кричащего роком динамика. – А? Откуда сигнал?

– Не знаю, блин, Эби, из прошлого? Я домой хочу, честное слово!

– Поедем туда, сейчас!

– У нас бензин на нуле! Я никуда не поеду!

У Эбигейл затрещало в кармане.

Она взяла телефон.

– Да, пап, нет, я тебя предупреждала, нет… Не кричи. Я говорила, что уеду, я хотела… – Она замолчала, слёзы заблестели в глазах. – Хорошо, мы уже едем, двадцать пять километров осталось. Буду через полчаса.

– Слава богу! – откинулся на спинку сиденья Дэнни, посмотрев на свой телефон – ни одного звонка.

– Повезло тебе с отцом, – насупилась Эби.

– Повезло, – вздохнул он.

До города добирались молча. Радио замолкло через пять минут так же внезапно, как и включилось, и, как они ни пытались поймать сигнал, в эфире мелькали только знакомые частоты их научного городка.

«Мэйленд, – крутилось у неё в голове, – Мэйленд – всё ещё мёртвый город? Но откуда вещала эта радиостанция?»

– Там кто-то есть, да? В этом Мэйленде? – повернулась она к Даниэлю.

– Теперь ты со мной разговариваешь?

– Ты ещё не перестал бурчать?

– Я вообще заткнуться могу.

– Ну и заткнись!

Он замолчал, а Эбигейл чуть не разрыдалась. От усталости, от отсутствия веры… Никто не верил, кроме неё, даже Дэнни, а ведь он сам слышал сигнал, почему же тогда ему не захотелось всё разузнать?

Они въехали в город, и охранник на пункте пропуска пробил их карту.

– Доброй ночи, мисс Линч, опять путешествовали?

Эбигейл ничего не сказала, только кивнула в ответ.

В городе она прослыла странной девчонкой, бродящей по мёртвым городам. Но в этот раз они нашли жизнь, и завтра об этом все узнают.

– Останови здесь, – буркнул Дэнни.

– К подъезду тебя подвезу.

– Я пройдусь!

Даниэль чуть не спрыгнул с машины – он бы расквасил себе нос об асфальт, если бы Эбигейл вовремя не затормозила.

– Мне не нужна твоя помощь, понял! – крикнула она ему вслед, когда тот уже перешёл дорогу.

Дэнни не обернулся и не сказал ничего.

– Ну и чёрт с тобой! – Эби сдала назад и крутанула руль.

– Опять куда-то собрались? – улыбнулся всё тот же охранник на выезде.

– Угу, – кивнула она, – а бензина у вас не найдётся?

Бензин у него был, как и баночка газировки с печеньем. Эбигейл заполнила бак сразу же, как выехала за ворота. Лампочка уже горела красным, а пикап начало трясти. Она закрыла крышку бензобака и опять включила приёмник, но сколько бы она его ни настраивала, он ничего не находил, ничего, кроме их пяти станций, а после и они заглохли, не сразу, одна за другой; у каждой из них был свой сигнал, и каждый сигнал отмирал постепенно, будто разрывая связь между ними и внешним миром.

Откуда в мёртвом городе шёл сигнал? И не просто сигнал, настоящее радиошоу, суперчарт! Может быть, это лишь чья-то шутка? Частное радио? Хобби? Какой-то подросток сидит у себя в комнатушке и перебирает другие сигналы? Нет! Все походило на реальное радиошоу!

Мэйленд был точно мёртв, она ещё с детства об этом знала. Как-то давно, когда ей было двенадцать, она напросилась на вертолётную экскурсию, её брали с собой раза три. Они пролетали над мёртвым городом, видели пустые дома, и Эбигейл плакала, вытирала мокрые щёки, а отец говорил, что если она будет плакать, то больше её не возьмет.

– Зачем тебе рвать сердце, малышка…

– Я хочу найти людей, я хочу, чтобы все были живы…

Тогда человек за штурвалом одобрительно улыбался в зеркало заднего вида, а папа улыбался человеку в ответ. Все умилялись ей, пока она не выросла и не стала прогуливать школу, научные конференции и семинары, а после и лекции в институте. На ней уже поставили крест: дочь учёного – просто бездарность, ненормальная, с сумасшедшей мечтой. Папа никогда её не ругал, любой его крик был рождён болью от волнения за её жизнь. Чтобы отец больше не волновался, она взяла с собой Даниэля, но и это не особо ей помогло, теперь папа отчитывал их двоих. А Дэнни всякий раз кивал, приговаривая: «Да, мистер Линч, конечно, мистер Линч». Он так внимательно слушал отцовские нравоучения, что ей даже казалось – дай ему в этот момент блокнот, он бы их записал. Дэнни не хватало заботы его отца, и она это знала. Мистер Одли жил лишь одной мыслью, и та была сродни помешательству. А когда мозг занят только одной идеей, никто и ничто больше не занимает его – ни люди, ни даже чувства к ним.

Мимо Эбигейл пролетали леса, тёмные деревья тянули свои корявые пальцы к небу, рисуя вдали кучерявый рисунок – всё как обычно, как на каждой из трасс.

Эбигейл знала, где этот город, она знала все пути наизусть, она проходила эти маршруты во сне, вот только во снах там жили люди, в каждом из городов, а когда она открывала глаза, то глотала судорожно воздух, дабы опять не заплакать.