горизонтальными чёрточками. Глаза Каштанки всегда напоминали Неле о доме и материнском ожерелье из янтаря. Там, много лет назад, застряла муха. Вроде нелепица, но сердцу все равно становилось тепло. Теперь же ни глаз, ни памяти, ни доброго слушателя.

Что-что, а Каштанка Нелю всегда любила. Когда Остер только привёл молодую невесту в дом, строптивая коза ни разу не попыталась бодаться Иногда, холодными ночами, Неля даже думала, что если не коза — она бы сдалась. Собрала вещи, раньше продала дом и ушла, куда глаза глядят.

Смерть Каштанки точно стала началом новой, черной полосы в жизни.

— Зарезала ещё весной, чтобы не мучилась.

— Волки?

Да, этот инквизитор оказался первоклассным актером. Неля почти поверила в его сочувствие. От этого страх и ненависть внутри только возросли.

— Болячка. У половины дворов скот захворал. Меня это тоже не обошло.

Адам озадаченно покачал головой, а Неля вдруг поняла, что её история не клеилась. Сердце замерло опять. В голове тут же выстроилась цепь: одинокая девушка, одна коза без козла, три курицы и не слишком большой огород. Как при таком хозяйстве она вообще могла жить? Наверняка староста рассказал о большей части её деятельности, но даже так, требовалось иметь хоть какую-нибудь ширму. Своеобразную защиту от глаз инквизиции.

— Так бы я сгинула, но соседи мне помогают. Кто картошки даст, кто молока из-под коровы. Так и живём. Люди здесь, Отче, добрые. Сострадательные.

«Временами»

Адам выдохнул. Все веселье сошло с его лица.

— На самом деле я пригласил тебя не только из-за мяты.

«Кто бы мог подумать!» — Неля невесело улыбнулась. Её рука скользнула в сумку. Прямо туда, где лежала ядовитая трава.

Адам шумно вздохнул, схватился за свою чашку и посмотрел прямо в глаза Нели.

— Как ты отреагируешь, если я скажу, что мне недавно явился ангел и сказал, что нам стоит узнать друг друга лучше?

Глава 9

Адам, откровенный

Вообще-то некоторые клиенты звали тётушку ангелом, но Неле не стоило знать всех тонкостей.

Адам подавил судорожный вздох. Его сердце, как кузнечный молот, колотилось вперёд-назад, и этот стук гулким эхом отзывался в ушах. Чай в чашке задрожал. Отражение глаз покрылось рябью. Поднять взгляд выше, чтобы посмотреть на собеседницу, Адам не рискнул. Если инквизиция и научила чему-то полезному, так это к сокрытию собственных чувств. Отец твердил, что если в сердце поселился страх перед ведьмой (не важно, оправданный или нет), внимание лучше сосредоточить на чем-нибудь другом. Например, на маленькой чаинке, которая медленно плавала в светлой воде.

Адам сглотнул. Прямо сейчас он чувствовал себя этой чаинкой, которая плыла, сама не зная, зачем и куда. Собственная судьба в этот момент висела на волоске и всецело зависела от Нели и её ответа. Как же глупо!

Раньше Адам насмехался над отчаянными романтиками и влюблёнными мечтательницами, не воспринимая их слова о страхе разбитого сердца серьёзно. Сейчас же Лоуренс был готов уйти под стол, если Неля рассмеется над его чувствами.

Про себя Адам цыкнул. Нужно было полностью выпотрошить свои сундуки. Накрыть кровать хорошей шубой из соболя, завесить убогое окно шелковой рубахой, разбросать прихваченное из дома серебро по столу, вытянуть отданный тёткой позолоченный канделябр. Вроде мелочи, но наглядно показывающие, что может ждать Нелю, если та согласится на нежные ухаживания. Чай и жестяная банка пусть и обладали своей, особенной ценностью, но большой наглядностью похвастаться не могли. Они вообще, кажется, не впечатлили Нелю.

«А, ну и фарфор. У меня есть ещё и фарфор»

Это все было как-то неправильно. Адам не знал, как дела обстояли здесь, но в столице это девушки опустошали семейную сокровищницу на добрую треть, чтобы предложить свою кандидатуру в качестве партнёрши на всю оставшуюся жизнь. Участью девиц было наряжаться во все самое лучшее и обвешивать шеи тяжёлыми бусами. На мгновение Адаму стало страшно. Что о нём сказал отец, узнав, что за мысли копошились в голове?

«Ты так отчаянно бегаешь за бабой?! Ты совсем сдурел?!»

— Накануне отъезда мне приснился сон. — Горло гудело так, будто Адам накануне кричал несколько часов подряд. — Ангел мне явился перед постом и сказал, что на новом месте я встречу необыкновенную деву, краса моя.

В сущности, так оно и было, хотя бы потому, что обыкновенных людей на свете просто не существовало. Адам отхлебнул немного чая. Мята с чужого огорода принесла приятную освежающую горечь. Как раз этого не хватало. Да и Нели, если подумать, тоже.

Его влечение к ней росло со сверхъестественной скоростью. Адам не знал, было ли это плодами теткиного труда или просто пришло время действительно стать кем-то другим. Биологические часы, прочие мелочи. Неохотно в голову пришла мысль, что младший брат так-то уже помолвлен и совсем скоро примет на себя обязанности мужа и главы семейства.

«Что за глупость? Я не собираюсь соревноваться в том, кто быстрее поженится!» — Собственные мысли заставили краешек губ полезть вверх. Но, с другой стороны, всё же вышло бы забавно, увидь семья «суженую» непутёвого старшего сына.

— Я не дева. — Наконец, Неля заговорила. Адам медленно поднял глаза от чашки. Его дорогая гостья мелко дрожала и ссутулилась, будто сильный ветер бил её могучую спину. — Я была замужем. Мой муж, Остер, похоронен на этом кладбище.

— Я знаю. Я видел его могилу.

Неля резко вздрогнула, и Адам невольно заглянул под стол, чтобы убедиться, что его ноги продолжали стоять на месте. Кровь сначала отхлынула от девичьего лица, потом причудливым образом ударила в переносицу и лишь оттуда начал разливаться красный румянец.

Эта причудливая красота завораживала, и Адам даже пожалел, что природа не одарила его талантом к рисованию. Массивная грудь Нели поднялась и тут же мгновенно опустилась, маковый румянец расползся по щекам, а от щек к подбородку и до самых ушей. В какой-то момент её кожа стала такой же красной, как её волосы во время первой встречи. Но вся красота картины исчезала под давлением уродливого, очевидного страха.

Жалость к Неле закопошилась в сердце. Бедная девушка. Какие мысли прямо сейчас бушевали в её голове? Почему она так сильно смутилась? Это всё из-за упоминания её замужества?

Адам придвинулся ближе к столу, но отодвинул блюдо с угощениями. Тарелка оказалась практически на краю стола.

— Краса моя, я тебе не угроза. Я тебе друг.

Но Неля отсела дальше и посмотрела на пирожки так, будто внутри толстого печеного теста могли скрываться ржавые иглы. С тоской Адам подумал, что тётушка оценила бы такую подозрительность. Как же хотелось домой.

Не