Относительно Шарова Михаила Семеновича у меня было всего два вопроса. Первый – откуда он узнал о «Цифровом леденце»? И второй – на фига ему нужно это электронное устройство?! Может, Шаров решил потягаться с Сафоновым? Перепрофилировать свой пивной заводик на производство сложной электроники? Да ладно, не смешите меня! Шар даже не может правильно произнести название прибора. Как он там сказал? «Чисельный леденец»? Ой, не могу, умора!

Однако именно эта самая умора чуть было не отправила на тот свет моих клиентов. Если бы я не была такой шустрой сегодня ночью, лежать бы мальчикам на холодном цинке…

А пока нас ждали гостеприимные стены тарасовского Политеха. Уродливое серое здание советской постройки гордо возвышалось в трех кварталах от дома. Теперь ясно, почему парни терпят закидоны Адели Ивановны и не ищут другое жилье – до места учебы рукой подать.

Я положила пистолет в сумку, захватила еще кое-какие полезные вещи, и мы пошли сдавать экзамен. С ностальгией вспоминаю собственную учебу. Эх, золотое было времечко!

Вся дорогу я бдительно сканировала окрестности, но все было тихо и спокойно. Перед аудиторией в величественном корпусе толпились третьекурсники – однокашники юных гениев. Петя и Саша, бледные после бессонной ночи, старались держаться вместе.

– Ой, смотрите, кто пожаловал! – Славик Сидоров выскочил из-за угла, как чертик из табакерки. – Наши высоколобые интеллектуалы! Наши безумные ученые!

– Заткнись, а? – довольно мирно предложил ему Саша Белкин. За спиной Сидорова маячила длинноногая Аляска. Девушка старательно смотрела в сторону, чтобы не встретиться взглядом с моими подопечными, и вообще делала вид, что ее не касается происходящее.

– Петюнчик! Ты теперь на экзамены ходишь с сопровождающим? Что, сестричка за ручку водит? А писаешь ты сам или тоже помогают? – Славик веселился вовсю.

Не знаю, чем закончилась бы стычка заклятых врагов – Петя уже начинал злиться, – но, к счастью, студентов пригласили в аудиторию.

Мне туда ходу не было. Поэтому я решила на ближайшие полтора часа подыскать себе полезное занятие.

К примеру, меня очень интересовало, что думает профессор Синицын обо всей этой бодяге с «Леденцом». Думаю, у них на кафедре нечасто случаются споры из-за интеллектуальной собственности. А может быть, часто? Может, для изобретателей это дело обычное?

Я нашла кабинет с золоченой табличкой «Заведующий кафедрой, профессор Синицын А.А.» Ну вот, кто так пишет? Как я теперь пойму, кто скрывается за дверью? Алексей Александрович? Альберт Анатольевич? Алджернон Артурович?

Проблему я решила просто. Постучала в дверь, дождалась: «Войдите», и вошла.

– Добрый день. Не могли бы вы уделить мне несколько минут по чрезвычайно важному делу? – обратилась я к профессору. Вместо тучного лысого очкарика за столом восседал подтянутый мужчина в отлично сшитом летнем костюме. Профессор Синицын, видимо, был сторонником здорового образа жизни. Вот и сейчас одной рукой Синицын щелкал компьютерной мышкой, а второй сжимал ручной эспандер.

– А где Любочка? – профессор удивленно уставился на меня. – Я не ждал посетителей.

– Любочка – это ваша секретарша? – сообразила я. – Не знаю, кресло в приемной пустует. Извините, профессор, я не отниму у вас много времени. Речь идет о «Цифровом леденце».

Синицын отложил эспандер и отодвинул мышку.

– Вы кто? Журналистка? – глаза Синицына недобро блеснули. Я судорожно соображала, как расположить к себе этого мужчину. На все про все у меня пять секунд. Вообще-то к любому человеку можно подобрать ключик. Для этого достаточно просчитать психопрофиль – так нас учили в «Сигме». Но Синицына я вижу первый раз в жизни, ничего о нем не знаю. Можно было бы сыграть «ай эм вери секси», можно «красотку в опасности»… Нет, не годится – на пальце у Синицына новенькое обручальное кольцо. Думай, Евгения, думай!

– Нет, я не журналистка. Просто моя тетя, Людмила Охотникова, тепло отзывалась о вас…

Это была чистой воды импровизация, построенная на том, что круг знакомых моей тетушки включал всех сколько-нибудь значимых жителей Тарасова. Мила много лет проработала преподавателем, и ее учениками были самые неожиданные люди. К примеру, в этом списке значились прокурор и криминальный авторитет по кличке Маньяк.

– Людмила Сергеевна! – воскликнул Синицын, и я с облегчением перевела дух. Уф, сработало! – А как у нее дела?

– Замечательно, – ответила я, искренне надеясь, что говорю правду. Надо бы звякнуть Миле вечерком… А то еще увидит в новостях последствия наших вечерних прогулок…

– А вы, значит, ее племянница?

– Совершенно верно. И у меня к вам важное дело.

– Слушаю вас! – И Синицын жестом предложил мне присесть в кресло у стола.

– Речь идет о «Цифровом леденце». Мне хотелось бы услышать ваше мнение обо всей этой истории.

Профессор задумался.

– Знаете, – заговорил Синицын, глядя в потолок, – эта история вызывает у меня беспокойство. Я не спорю, изобретение вполне толковое, но ребята… как их… Сидоров, Белкин и Мамонтов придают ему слишком большое значение. Вот я, к примеру, автор восьми патентов, и что? Не могу сказать, что в моей жизни что-то изменилось. А вокруг «Леденца» какой-то нездоровый ажиотаж.

– Скажите, как вы думаете, кто из ребят настоящий автор изобретения? – мне было интересно мнение профессора.

Синицын нахмурился.

– Ну, я бы поставил на Мамонтова и Белкина. Умные ребята, хорошие студенты. Но ведь Сидоров первым заявил права на это устройство. Не понимаю, почему они молчали так долго?

– Денег хотели, – объяснила я.

– Все им кажется, что на них прольется золотой дождик! – усмехнулся Синицын. – До стадии промышленного производства дотягивают далеко не все изобретения, и обладание правами еще не делает вас богачом. Какая каша в голове у ребят!

– Это голливудское кино виновато! – высказала я свою точку зрения. – А что вы думаете о Сидорове?

– По-моему, этому молодому человеку не место на нашем факультете, – задумчиво произнес профессор. Спохватившись, он поспешно добавил: – Разумеется, это мое частное мнение. Учится он не так чтобы блестяще, но голова у него варит, да… Однако «Леденец» – действительно толковая штука. Так что это настоящий успех для Вячеслава Сидорова. Никто, признаться, не ожидал от него такого прорыва…

– Подождите! – воскликнула я. – При чем тут Сидоров? Вы же сами сказали, что, по вашему мнению, авторами изобретения являются Белкин и Мамонтов!

– Ну и что? – усмехнулся профессор. – Пусть ребята оспаривают авторство. А Белкину и Мамонтову эта история послужит хорошим уроком. В следующий раз пусть демонстрируют свои изобретения на кафедре, а не в патентном суде…

Я попрощалась и покинула кабинет, клятвенно пообещав передать привет Миле. У меня создалось впечатление, что профессор Синицын затаил обиду на своих студентов за то, что они посмели пронести свое изобретение мимо него. Может быть, и милейший господин Синицын один из тех, кто не прочь наложить лапу на «Леденец»?!