– Извините, – сухо проговорила Тамара Сергеевна. – У вас истерика началась. Нужно было как-то остановить. – Она помолчала. – Мне жаль. Правда, очень жаль. Я и пришла сюда, чтобы ничего подобного не случилось, но… Теперь вашей невесте уже ничем не поможешь. Вы сами видите.

– Боже мой! – Артем обхватив себя руками. Плечи его задрожали, и Адель понял, что он плачет.

– Вы знаете, что тут произошло? – спросил Костя. – Что убило ее?

Тамара Сергеевна покачала головой.

– Я вам рассказала все, что знала. Делайте выводы.

– Вы хотите сказать… Что этот художник ожил и… – Недоговорив, Марго снова зарыдала в голос.

Костя кинул быстрый вопрошающий взгляд на Аделя. Убедившись, что друг не собирается успокаивать ее, подошел к Марго, стал гладить по голове, как маленькую девочку, ласково приговаривая что-то.

Аделю частенько казалось, что Костарь неровно дышит к Марго, а теперь он убедился в этом окончательно. Ну, так пусть забирает ее себе. Отличная получится парочка: нюни мягкотелые! Он сам удивился, откуда в нем столько злобы по отношению к Косте: они ведь дружили с детства, Костарь отличный парень. Наверное, просто нервы шалят.

– Судя по всему, Дана потихоньку сбежала сюда, когда мы были внизу, и попыталась завершить обряд, – продолжала старуха, словно и не заметив слез Марго. – Нашла портрет. Видели – у нее в руках было зеркало!

– С помощью зеркала можно вернуть Валахова с того света? – сам поражаясь невозмутимости своего голоса, спросил Адель.

– Понятия не имею. Никогда не интересовалась, – брюзгливо ответила старуха. – Но это единственное, что приходит на ум. Что она тогда здесь делала? С зеркалом? Зачем откопала портрет?

На полу под стеной валялись куски штукатурки и обрывки обоев. Когда только Дана успела это сделать? Как ей хватило времени? Они ведь быстро нашли ее!

Или время в Тихом доме течет по-другому?

– Вы нам тут такого наплели! Думаете, я поверил? А Даночка ученый. Она тем более не стала бы верить в такую ересь! – больным голосом проговорил Артем. – Ей хотелось найти автопортрет, доказать, что Валахов гениальный художник. Это чисто научный интерес. Она сама мне говорила.

Ни у кого, даже у Аделя, не хватило духу сказать этому несчастному, что обожаемая невеста, судя по всему, бесстыдно лгала ему. А заодно и всем им.

Марго и Костя подошли к тому, что осталось от Даны. Костя обнимал девушку за плечи, и это почему-то выглядело совершенно естественным. Даже для Аделя. Марго, похоже, не возражала или попросту не замечала ничего вокруг.

– Но ведь у Даны не получилось? – нервно спросила Марго. – Вернуть этого… Валахова?

– Конечно, нет! – категорично проговорил Костя и, подняв руку, направил луч фонаря на стену.

– Что за… – Адель нечасто матерился, считал, что это удел тупого быдла. Но тут не смог выразиться иначе.

– Батюшки! – выдохнула Тамара Сергеевна.

Остальные так и не сумели ничего сказать, продолжая глядеть перед собой. На гладкую, пустую, без признаков каких-либо изображений, стену.

– Он ведь был здесь? – потрясенно спросил Костя. – Вы же все видели портрет?

Адель посмотрел на него и кивнул.

– Да, – подтвердила Тамара Сергеевна, – но куда же…

– Нужно сваливать! Сейчас же! – Адель больше не намерен был здесь оставаться. Он забыл, что сам привел друзей в Тихий дом и не позволил уйти, когда Костя предлагал сделать это. Оставаться в темном, сыром, пропахшем пылью доме с каждой минутой было все невыносимее. – Здесь творится какая-то хрень!

– Но Дана…

– Ваша драгоценная Дана заварила эту кашу! И теперь, кстати, единственная, кому больше уже ничего не угрожает! – бросил Адель. – Или вы хотите торчать возле нее и закончить так же?

Замечание, верное по сути, но жестокое, ошеломило всех. Даже безъязыкая дурочка Марго укоризненно пролепетала:

– Не надо так, Адель.

– Как ты смеешь… – заговорил Артем.

– Замолчите! – властно оборвала его Тамара Сергеевна. – Нашли время спорить. Не хватало еще переругаться. Нам и вправду нужно уходить отсюда, я давно твержу! Выйдем на улицу и решим, что делать.

Адель услышал в голосе непреклонной старухи явственные нотки ужаса.

Больше говорить было не о чем, и все развернулись в сторону двери. Все, кроме Артема, который так и сидел на полу.

– Нельзя просто взять и уйти! – сказал он. – Разве вы не понимаете? Здесь произошло преступление! Даночка мертва… убита!

Адель не мог поверить своим ушам.

– Вы что, слепой? Мы все видели, как она умерла! И вы думаете, что ее убил обычный преступник?

Артем упрямо мотнул крупной и круглой, как мяч, головой.

– Вы наслушались сверхъестественного бреда… Извините, Тамара Сергеевна, я уважаю старость, но всему есть предел! Я, знаете ли, современный образованный человек. Оживающие картины? Возвращение с того света? Дьявольские ритуалы? Художник был не в себе, история обросла домыслами, но верить в это… все равно что верить в Кощея Бессмертного!

– Но вы же видели…

– Не знаю, что я видел! И вы не знаете! Это могло быть что угодно! Специалисты разберутся. – Артем не желал сдаваться. – Картина, которую обнаружила Дана, могла быть написана какими-то особыми красками, которые вызывают коллективные галлюцинации, временное помутнение, расстройство сознания! Возможно, это сильный яд! Вредное вещество попало в воздух, мы все надышались испарениями. А Даночка стояла ближе всех, вдыхала ядовитые пары дольше, поэтому на нее подействовало настолько… – Он запнулся. – Может, картину специально упрятали под штукатурку, чтобы люди не подвергались химическому воздействию!

Нельзя не признать: то, что говорил Артем, звучало убедительно.

– А где же портрет теперь? – спросил Костя.

– Говорю же, это химическая реакция! Картина испарилась…

– Артем! – громко перебила старуха. – Я понимаю, вам непросто смириться со всем этим, вы пытаетесь найти научное объяснение, но его не существует! Дана… – Она запнулась. – Взгляните на ее останки. Как человеческое тело могло превратиться в… такое? И это уж точно не галлюцинация.

– Прекратите! – выкрикнул Артем. – Я не могу, как вы не понимаете?! Я не верю в такие вещи, даже если…

– Даже если они происходят на ваших глазах, – устало проговорила старуха. – Что ж, ваше право. Не буду больше вас убеждать. Что вы предлагаете?

Артем тяжело дышал, как от быстрого бега. Адель почувствовал брезгливость: толстяки – одышливые, потеющие, краснолицые, неуклюжие – часто вызывали у него это чувство.

– Вызову полицию. Это их дело, пусть выясняют, что произошло.

– Полицию? – переспросил Костя.