Даймонд услышал.

Он снял с меня не только шорты, но и то, что под ними.

И теперь я лежала перед ним совершенно обнаженная. Сердце билось как сумасшедшее, внутри все пело – и умирало от сладкого ужаса. Я боялась пошевелиться, чтоб не спугнуть это ощущение, не нарушить момента.

Я ждала, когда он… войдет. Но Даймонд не спешил. Он принялся гладить мои ягодицы… спустился ниже… вновь поднялся…

В животе сделалось жарко-жарко.

Видимо, Даймонд как-то успел раздеться, но я не заметила этого.

Когда он раздвинул мои ноги, я провалилась куда-то в омут. Рухнула с головой и там осталась. Я почувствовала, что готова принять его. Сейчас.

И тогда он вошел. А я как будто родилась заново.

Все, что я помню дальше, – это его ритм. Его запах. Тяжесть его тела – такая приятная… Его сбивчивое дыхание. И наконец – его выдох. Или стон. Или свой? И стук его сердца.

Он долго не отпускал меня. Наконец осторожно вышел и перевернулся на бок. Я повернулась к нему лицом. Кровать была очень узкой, никак не рассчитанной на двоих. Лежать на ней можно было, только тесно обнявшись.

Что мы и сделали. В темноте я потянулась к нему губами, мы целовались…

А потом я уснула. И во сне чувствовала, что он со мной.

…Проснулась я оттого, что поняла: Даймонда рядом нет. Но постель возле меня была еще теплой: он ушел только что. В тот же миг солнечный циферблат возвестил о том, что настало новое утро.

Счастливое утро.

Необыкновенное.

Мне хотелось танцевать, петь, играть на скрипке…

Однако первое, что необходимо было сделать, – добраться до душа.

Мгновенно одевшись, схватив полотенце, зубную щетку и прочие нужные вещи, я кинулась вон из номера. Летела по коридору, словно на крыльях. Обе девчонки только что пришли в душевую, раздевались и болтали.

Уж не знаю, какое выражение было на моем лице, но они даже замолчали, воззрившись на меня, и какое-то время не двигались с места.

Возможно, там было написано вселенское счастье.

– Привет, – сказала я, глупо улыбаясь.

Они ответили и продолжили свое занятие.

Под душ мы встали одновременно. На меня лилась вода, но думала я в тот момент о другом, вспоминая Даймонда – его прикосновения, его тепло. Еле удержалась, чтобы не застонать, – и мысленно настучала себе по голове. Ну нельзя же так! Люди кругом.

Сара вымылась и умчалась первой. Этель, как всегда, возилась с волосами. Выходя из душа, я поняла, что она смотрит мне на спину. И сообразила почему. Может, раны и затянулись, но следы должны были остаться, конечно. Меня охватило чувство сомнения, неловкости, вины – все сразу. Скорее всего, она и так знала, для кого Даймонд просил мазь. Но теперь увидела собственными глазами.

По-хорошему, я бы должна сказать Этель спасибо – да я действительно ей очень признательна. Чудесное лекарство, а она просто молодец, раз такое умеет. Но если сейчас начну благодарить – не сочтет ли она это демонстрацией… моей победы, что ли. Моего превосходства. Вот уж совсем бы не хотелось, чтобы она так думала.

Я осторожно взглянула на Этель и увидела, что она смотрит на меня с большим интересом.

– Не парься, – сказала она и собрала свои вещи. Потом добавила: – Все нормально.

И ушла.

А я осталась торчать, как пень, посреди душевой, мысленно обзывая себя идиоткой.

Ну как можно было забыть? Она ведь читает мысли! А я все еще не научилась ставить заслон. Надо сегодня же как следует потренироваться!

В келье я нашла не только завтрак, но и выстиранное платье. Надо же, как здесь все здорово! Интересно, смогу ли я пользоваться услугами невидимой прачечной и кухни, когда стану настоящим креадором?

Первым делом я убедилась в сохранности скрипки, потом позавтракала – больше ни одному обстоятельству не позволю оставить меня без еды. Потом мне захотелось сделать другую прическу. Выудив из шкатулки три длинные шпильки, я собрала волосы в пучок и с удовольствием заколола. Жалко, что зеркала нет, но я вполне доверяю своим ощущениям.

Под пончо на спинке стула висели новые синие брюки. Я повертела их в руках. Размер, как ни удивительно, мой.

Они и правда пришлись впору.

Закупорив все, что только можно, я вышла из номера пораньше, в надежде встретить Даймонда. Я шла и думала о сегодняшней ночи, ни о чем другом просто не могла. Но первым, кого я увидела в вестибюле, был вовсе не Даймонд, а Ральф, конечно. Но даже это не могло заставить меня выбросить из головы мысли, волнующие больше всего на свете.

Ральф смотрел на меня… с легкой грустью, как мне показалось. Он почему-то сейчас казался моложе, словно ему нет и тридцати. Он не поздоровался, лишь то и дело моргал. Потом вздохнул и произнес:

– Я вижу, ты освоила заслон. Надеюсь, чему-нибудь более полезному он тебя тоже научит.

Потом отвернулся, подавшись навстречу Этель и Саре, которые как раз входили.

На сей раз я поняла быстро. Способ номер один: яркий поцелуй или секс. Мои мысли оказались закрыты.

А может, Ральф просто-напросто их прочитал? Но теперь уже все равно.

Даймонд появился вместе с Джоном и Рихардом и сразу отыскал меня взглядом. Трудно сказать, о чем он думал: его лицо было непроницаемым. Но я решила не расстраиваться: ну в самом деле, не выказывать же ему при всех вселенского счастья!

Это только я могу.

Мы всей гурьбой двинулись во двор. Сегодня Ральф поделил нас на пары. Меня дал в нагрузку Рихарду, как вчера обещал, Этель определил к Джону, с Сарой встал сам. И только Даймонда оставил одного, но, кажется, мой маг не очень расстроился.

Как бы то ни было, я решила не отвлекаться.

Рихард повел меня к самой стене дома.

– Ты любишь работать с артефактами? – спросил он, улыбаясь.

– Да, – с удовольствием ответила я. – Часто приходилось.

– Ну, тогда тебе понравится! – заявил он и подмигнул.

А затем вынул из кармана своего пончо плоскую квадратную коробочку и раскрыл ее. Сначала мне показалось, что это игра в пятнашки, но на пластинках не было цифр. Внезапно он встряхнул коробочку – квадратики взлетели, в воздухе увеличиваясь в размерах и превращаясь в детские кубики. Рихард ловко подставил вторую руку и поймал половину сложившихся башней кубиков в коробку, а другую, такой же башней – в крышку.

Я не сдержала изумленного возгласа.

– Ловкость рук – и никакой магии, – просиял Рихард.

Все-таки я понимаю Сару: он очень милый. Но у меня есть мой маг!

Эта мысль наполнила меня такой радостью, что это снова отразилось на лице. Рихард истолковал мою реакцию по-своему: