– То есть как? Но ведь мы подруги!

– То есть вы были когда-то подругами, если я правильно поняла, – в студенчестве, а с того времени миновало добрых полтора десятка лет! И даже больше. И все эти годы вы почти не виделись. Почему же, как только семейные обстоятельства у нее изменились, ваша подруга молодости обратилась за помощью именно к вам?

– Она сказала, что больше не к кому…

– Ой ли? Учитывая общительность и обаяние Скорпиона, мне представляется это весьма маловероятным! За пятнадцать лет не приобрести ни одной близкой подруги? На это способны только очень угрюмые, холодные люди мизантропического склада, а ваша Людмила такой не была и не могла быть. И еще одно меня настораживает. Дружба между Девой и Скорпионом возможна, но это скорее эмоциональная, возвышенная, часто непродолжительная дружба – как и было в вашем случае. Дева и Скорпион слишком любят «подковырнуть» друг друга. Исподволь, и даже порой сами того не замечая, играя на слабостях партнера. Часто именно это и приводит к разрыву, но разрыву «тихому», естественному – люди просто перестают общаться. И вдруг, после такой классической по всем законам Зодиака истории ваших отношений, Людмила вновь появляется в вашей жизни, да еще и предлагает деловое партнерство! Почему?

– Не знаю. Но ограбить и обмануть меня она точно не хотела! Ведь «Нить Ариадны» создавалась не на мои деньги!

– Значит, было что-то другое. Думайте!

Последнее слово прозвучало как приказ.

Не знаю, что именно на меня подействовало – но в голове словно наступило некое просветление. Нет, не потому, что мне захотелось свалить все свои неприятности на бедную Люську, которая, мертвая, с раной в груди, сейчас сидела в своем доме в Митине. Но Ада дала мне другое: толчок к тому, чтобы начать мыслить и логически рассуждать. Мыслить и рассуждать – другого выхода из этой ситуации просто не было!

Передо мной как будто бы открылись двери душной темницы. Боже мой, но ведь я-то жива! А раз я жива – то непременно разберусь во всей этой истории!

– Хорошо. Спасибо за… за совет. И до свидания.

Ада удивленно приподняла изогнутую, как золотое полукружие, бровь:

– Куда же вы?

– Еще и сама не знаю. Но вы верно заметили – нужно действовать.

– Хорошо. Вера! Обещайте, что будете держать меня в курсе.

– Обещаю… Но почему вам, именно вам все это так интересно?

Она пожала плечами:

– Давать людям советы и оберегать их от всевозможных неприятностей – моя профессия. А кроме того, я не одобряю убийств.

* * *

Действовать я начала с того, что вернулась обратно в Митино. Туда же, к Люськиному дому, который покинула совсем недавно.

Постояла, вглядываясь в вереницу подъездов, отсчитала пятый от начала.

Меня вдруг поразила одна мысль.

«Катька из пятого подъезда». Та самая, к которой ушел Люськин муж, – ведь именно с его ухода все и началось! Если Борис действительно решил вернуться к Люське и сделал это не сегодня, а вчера или даже несколько дней назад (правда, тогда совершенно непонятно, почему сама Люська не сообщила мне об этом!) – потому-то его сегодня и не видела милая фея с вязанием на коленях! – то эта легендарная Катька-студентка есть первая кандидатка на роль убийцы! Потерять богатого и еще не старого, хотя и хорошо потрепанного любовника – с этим смирится не каждая охотница. И как же хорошо можно отомстить обоим, разом прикончив и вероломного сожителя, и его жену!

Что ж, проверим эту версию. Время пока позволяет.

Мне помог случай: у самого порога нужного подъезда я натолкнулась на маленькую седую почтальоншу с тележкой для газет и журналов. Женщина стояла прямо посреди дороги и, приложив руку к сердцу, тяжело дышала.

– Вам плохо?

– Ох… Да нет, не плохо, а… Ох, сил моих нету. Сердце заходится, мочи нет! Тяжесть такая…

– Вам вот в этот подъезд нужно, да?

– В этот… и еще в другой… Пять подъездов осталось. Ох, не могу…

– Я помогу вам, – сказала я и, не дожидаясь благодарности, поволокла за собой действительно очень тяжелую тележку. Почтальонша, продолжая держаться за сердце, следовала за мной на значительном расстоянии.

Я постаралась как можно быстрее разнести газеты по всем подъездам этого высокого, из разряда «элитных», дома. Консьержки впускали меня без звука: тележка с газетами оказалась надежным прикрытием. Пока я занималась разноской, почтальонша-сердечница ждала меня во дворе, присев на краешек детской карусели.

Нужный мне подъезд я, разумеется, оставила напоследок. Вошла, раскидала газеты-журналы по почтовым ящикам, понеслась обратно и вдруг, как бы забыв самое главное, хлопнула себя по лбу и направилась к лифту.

– Куда! – сразу окрикнули меня сзади.

– Да вот, – я показала консьержке, на этот раз дородной женщине с вялыми воловьими глазами, сложенный вчетверо лист рекламного буклета, который издали можно было принять за конверт. – Письмо еще одно осталось. По курьерской почте пришло, для Екатерины… Екатерины… – я сделала вид, что не могу разобрать фамилию.

– Шатовой, что ли? Катьке? Из семидесятой?

– Точно! Шатова. Написано: «Лично, в собственные руки».

– Оставь, я передам.

– Ни в коем случае! Пропадет письмо – с меня знаете как спросят?!

Консьержка махнула рукой и отвернулась.

Я поднялась на второй этаж и позвонила в дверь семидесятой квартиры. Звонила я, наверное, минут десять. Как-то не хотелось верить, что все мои усилия были напрасны и в квартире нет ни одного живого существа. И вот, когда я совсем было отчаялась, дверь открылась.

– Какого черта? – услышала я вместо приветствия.

На пороге стояла и зевала с риском вывихнуть челюсть босая, одетая в одну мужскую рубашку, девочка-подросток. Было понятно не только то, что мой звонок стащил ее с кровати, но и то, что на этой кровати она спала совсем голой: рубашку она накинула только что, просто набросила на себя первое, что попалось под руку, и запахивалась сейчас кое-как: на миг она опустила руки, и передо мной мелькнула ее обнаженная грудь. У нее были большие голубые глаза, задорный курносый носик и очень светлые волосы, подстриженные очень коротко, «под мальчика».

– Вы Катя? – спросила я, заранее зная, что ответ будет отрицательным.

О легендарной Катьке я не знала ровным счетом ничего, кроме того, что она студентка, но стоявшая передо мной девушка на студентку ну никак не походила. Во-первых, она была совсем юной – не больше шестнадцати лет, во-вторых, простоватое выражение ее лица говорило о том, что она – в лучшем случае – тянет на учащуюся какого-нибудь заштатного ПТУ.

– Катьку? А вам Катьку надо? Катька на дежурстве.

– Где?

– В больнице, на дежурстве. А вы кто?