Мы вернулись к машине. Когда она пойдет ужинать с Петренко –еще вопрос, а что делать сейчас – не ясно.

– Есть идеи? – на всякий случай спросила я.

– Слушай, а может, дед на войне чего отчудил? – вдругсказала Женька. – Пристрелил кого случайно или товарища энкавэдэшникамсдал?

Я вспомнила про паренька на фотографии и пожала плечами.

– Не знаю. Женька, – позвала я. – Вдруг нашаКошкина действительно не в себе? Написала это письмо и…

– И что?

– Уехала куда-нибудь. У психов такое бывает.

– Соседи ее психической не считают.

– Что мы, собственно говоря, надеемся узнать?

– Где сейчас Кошкина. Если она действительно уехала, то,скорее всего, туда, где была в прошлый раз.

– Не обязательно.

– Не обязательно, – согласилась Женька. – Нохотелось бы знать, чтобы проверить.

– Может, Петька прав, и мы ерундой занимаемся.

– Не зли меня.

– Хорошо. Тогда я хотела бы поговорить с ее мужем.

– Я же с ним уже встречалась, – удивиласьЖенька. – Ничего он не знает.

– Они прожили несколько лет, и он был знаком с ее отцом. Такведь? По крайней мере она должна была их познакомить.

– Конечно. Только я не понимаю…

– Если мы решили, что ее исчезновение связано с отцом, тоесть с некой вещью, которую Кошкина получила после его смерти… что-то должнобыть в биографии старикана.

– Нет там ничего, – огрызнулась Женька. –Совершенно унылая биография. Да он на одном предприятии умудрился двадцать пятьлет проработать.

– Все-таки я бы съездила в Воронеж, поговорила с женой ивообще…

– Уверена, что его жена ничегошеньки не знает. Не то быКошкина никогда не получила то, что она, по нашим предположениям, должна былаполучить.

Я пожала плечами:

– Тогда остается муж.

– Ладно, – вздохнула Женька и достала мобильный. Ялениво прислушивалась к разговору, глядя в окно. – Порядок. В половинедесятого он выходит гулять с собакой, просил быть в парке рядом с его домом.Конспирация, – хихикнула подружка. – Жены он боится, как чертладана. – Она опять хихикнула и вздохнула: – Ну, что стоим?

– Говори, куда ехать.

Женька поскребла затылок, посмотрела с печалью и сказала:

– Купаться.

Домой мы вернулись около семи, и почти сразу же позвонилПетренко.

– Я заказал столик в «Эрмитаже», – сообщил он. –Мне за вами заехать?

Женька заверила, что мы сами способны добраться, и я судивлением поняла, что тоже приглашена на ужин.

– Дашь мне свой сиреневый костюм, – сказала Женька,разглядывая себя в зеркале.

– А я в чем пойду?

– Это мой бенефис, у тебя муж есть, если уж ты так неудачноо нем вспомнила.

Я вздохнула и пошла выбирать себе платье.

Когда я вновь появилась в комнате, Женька стояла у комода идержала в руках фотографию. Я подошла и хмуро спросила:

– Это кто?

– Кошкина. Ольга дала. Мы с ней вчера встречались.

На фотографии женщине было лет сорок. Красивое строгое лицо,губы едва тронуты улыбкой и потрясающие глаза.

– Она красавица, – сказала я.

– Точно. А мужики козлы. Таких женщин бросают.

– Она не могла иметь детей, – напомнила я.

– Все равно козлы. Вот если бы твой Ромка не мог иметьдетей, ты бы его бросила?

Вопрос поверг меня в раздумья.

– Нет, – наконец ответила я. – Но я бы оченьпереживала.

– Вот. А он бросил.

– Женщины тоже оставляют мужчин. Ты сама скольких бросила?

– Это совсем другое. Я же замуж не выходила. А потом, онисами виноваты. Ладно, поехали, а то опоздаем.

Петренко прохаживался возле ресторана с таким видом, точнождал свое счастье. Улыбаться стал за сто шагов, подхватил Женьку под руку, счем я ее и поздравила. Ужин удался, в том смысле, что вино и еда былипревосходны, Петренко изо всех сил старался нас развлечь, в чем преуспел, но явсе равно осталась недовольна. Сколько я ни пыталась вернуть разговор кинтересующей меня теме, Павел Ильич ничего нового так и не сообщил. В девятьчасов я заявила:

– Боюсь, мне пора, – и покосилась на Женьку.

– Тебе в самом деле так необходимо идти? – голосомученицы младших классов спросила она.

– Сердцем я с вами, но идти придется.

– Как жаль. – Женька плотоядно посмотрела на Петренко.Может, мне показалось, но наш Казанова слегка запаниковал. И правильно. Я бы наего месте хорошенько подумала, прежде чем соблазнять мою подругу.

Выйдя из ресторана, я села в машину и отправилась на улицуГорького, где жил Кошкин. Адрес Женька дала мне еще дома. Оставила машину возлесквера и пошла по аллее, теряясь в догадках, как его узнаю. Пора ему было ужепоявиться. По аллее бродили собачники со своими питомцами, вяло переговариваясьдруг с другом. Я прошла до конца сквера, повернула назад и тогда заметиламужчину – он только что вошел в парк, спустил с поводка белого пуделя и начал оглядываться.Я ускорила шаги.

– Владислав Николаевич? – спросила я, подходя к нему.

– Да, – ответил он, с удивлением посмотрев на меня.

– Меня зовут Анфиса. Это мне ваша жена прислала письмо.

– Вот как, – сказал он, приглядываясь ко мне.

– Извините. Евгения не смогла прийти, вы не противпоговорить со мной?

– Не против. Правда, я не представляю… собственно, чего выхотите?

– Найти вашу бывшую супругу.

– Я был в милиции, меня заверили, что ее ищут.

– Я хотела поговорить с вами о ее отце. Вы ведь были с нимзнакомы?

– Конечно, я был с ним знаком. Мы прожили с первой женойпятнадцать лет и…

– Что это был за человек?

Мы не спеша шли по аллее. Кошкин, следя взглядом за пуделем,который примкнул к ватаге собак, молчал. Я уже хотела повторить свой вопрос, итут он ответил: