лежит, лежит, лежит… в гробу! Вернее в саркофаге. Сперва ужас, а потом память охорошилась и она вспомнила хнака и имевшийся с ним разговор.

— Так я теперь вампирша? — Ляла поднялась. Очень легко и просто. Раз и на ногах.

— Да, ты теперь как я, — рядом стоял Юрген.

Ляла расплылась в улыбке и бросилась ему на шею:

— Живой, ты живой!

— Не полностью. Если взять сравнение с человеком, то я мертв.

— Не важно! Ты здесь! Говоришь, ходишь, ты со мной!

Они поставили глаза друг напротив друга. Глаза блестели.

— Спасибо, — сказали глаза вампира.

— Спасибо, — ответили глаза вампирши.

Саркофаг Юргена нежно терся о саркофаг Лялы. Наконец у него появилась подружка. К тому же такая красавица. Белый камень, с желтыми прожилками, чуть изогнутые, из каменного дерева ноги, покрытые завитушками, крышка с изящным изгибом и вырезанной крылатой мышью. А скоро возможно появится и маленький саркофажик или саркофажка. Это счастье?

Юрген и Ляла оглянулись на свои саркофаги. Улыбнулись.

— Пойдем варить сгущенку, — сказал вампир.

— И ириски, — добавила вампирша.

Взялись за руки и пошли. А Млак с Паком, в это самое время, прощались с Фьордомигавом, который возвращался со своим одноощеном в Преисподнюю. Когда пьёсы ушли, Пак сказал:

— Зафтра пойдем охотить Юрхена с Лялой.

— Ты думаешь, стоит это делать? Может, пойдем позже?

— Нет, нет, ты фто, я уше соскущился по нафей прилителке.

— Ты знаешь, я тоже.

— Хорофо.

— Ты когда зуб вырастешь, шипельщик кольев?

— Уше начал.

Друзья обнялись и зашли в дом. Надо выспаться перед охотой.