по тем причинам, о которых я думаю, вы сами решите, добрая я ведьма или злая… или же просто взбалмошная фея, торгующая штучками для фокусов.

Ничего из этого я не ожидала. Ни от самого магазина, ни от Глинды. Я снова попыталась уследить скрытый смысл в ее словах, но не услышала ни вызова, ни обвинений. Лишь живой ум и чувство юмора.

– Я пришла совсем не для того, чтобы узнать, добрая вы ведьма или злая.

– Да, в этом я уверена. – В ее словах снова не чувствовалась враждебность, но выражение ее глаз опять изменилось, стало немного более строгим или, возможно, настороженным. – Вы здесь для того, чтобы выяснить, за какие силы болеет главный волшебник: за зло или за добро?

Не знаю, сбил бы меня с толку такой разговор, будь Глинда нормально одета. С одной стороны, мне нравилась прямота ее характера. С другой, я не совсем понимала, как себя вести. Я предположила, что к этому нужно просто привыкнуть. У людей в городе уже сложилось определенное представление обо мне, вне зависимости от того, знали они меня лично или нет. Когда Глинда увидела, что к ее магазину поднимаются Фред Пейдж и ее пес, она наверняка решила, что я зашла отнюдь не за набором юного фокусника. Тот факт, что вчера убили мою сотрудницу Сэмми, а сегодня я пришла в магазин ее любовника, не могло быть совпадением.

Я решила постараться и игнорировать ее фейское обличье и отнестись к ней как к любому обычному человеку. Она им и была, в конце концов.

– Не уверена, что сказала бы именно так. Но да, я хотела бы поговорить с Марком.

Это было только частично правдой. Идя по улице, я была твердо настроена обсудить убийство с Марком, но затем решила поговорить о Марке с кем-нибудь, кто знал его. Но не так я представляла себе этот разговор. Совсем не так.

– Хочу вам напомнить, Фред, что некоторые добрые волшебники могут иногда быть раздражительными и хмурыми. В то время как самые очаровательные и прекрасные волшебники творят настоящее зло с улыбкой на лице и льстят всем подряд.

Глинда, если это действительно ее настоящее имя, была не промах.

– Вы никогда не выходите из образа, да?

Впервые за нашу беседу она выглядела озадаченной. Не ответив, она мягко взяла меня за локоть своими морщинистыми костлявыми пальцами:

– Я хорошо знаю Барри и вашу маму. – Она чуть прикрыла глаза и наклонила голову. – Не очень близко, конечно. Но довольно долго. Точно так же, как у грубого и сварливого человека может быть золотое сердце, у того, кто рассеян, непостоянен и, казалось бы, равнодушен, тоже может быть доброе сердце. Им просто не хватает некоторых… качеств, которые могут пригодиться хозяевам поместья.

В любой другой ситуации я бы рассмеялась над абсурдностью положения. И над официальностью речи, и над тем, что Барри и мама являются хозяевами поместья. Однако, учитывая количество помещений, которыми владел Барри, два из которых кто-то снимал, полагаю, такое сравнение было вполне оправдано, но все же…

Я выпустила из рук поводок, даже не заметив этого, и Ватсон забрел за прилавок. Виднелась только его попка с виляющим хвостом. И хотя его передняя часть была не видна, его сопение было хорошо слышно даже на фоне звенящей нью-эйдж-музыки.

Глинда повернулась и засмеялась:

– Ваш товарищ голоден.

Не подождав моего ответа, она вернулась к прилавку.

Я рассматривала ее крылья, пока она что-то там делала. Они были впечатляющие и, наверное, дорогие. Я не видела резинок или каких-либо приспособлений, с помощью которых они держались на спине. Если на свете и правда были феи, Глинда была одной из них.

Она зашла за прилавок и повернулась ко мне лицом:

– Можно дать ему еще штучку?

– Да, спасибо. Мой… товарищ голоден всегда. – Я подошла к прилавку с другой стороны от Глинды, чтобы не возвышаться над ней враждебно. – Раз уж вы знаете, для чего я пришла, не вижу причин ходить вокруг да около. Вы правильно поняли, я хочу выяснить, кто мог убить Сэмми. А сегодня утром я кое-что узнала и поняла, что мне нужно поговорить с Марком.

Глинда сжала губы, и ее взгляд стал жестче. В нем появилась даже некоторая враждебность, но направлена она была не в мою сторону, это точно.

– Время от времени даже добрые волшебники совершают человеческие ошибки.

От ее заявления я на мгновение потеряла дар речи. Когда я прокрутила в голове часть про волшебника, утверждение оказалось довольно красноречивым. Его вряд ли можно трактовать несколькими способами. Но что за ошибку совершил волшебник: крутил роман с Сэмми или убил ее?

– Что вы…

Звон колокольчиков возвестил, что открылась дверь. Глинда посмотрела за мое плечо, и я обернулась. В «Алаказам» вошел большой мужчина. Даже без тяжелой черной одежды, в которую он был облачен, я бы сразу узнала Марка Грина. Мы со Сьюзан были ровно одного и того же роста, но Марк был на несколько сантиметров выше. Еще он определенно был на несколько лет старше Сьюзан, но на этом их различия заканчивались. Они могли бы быть близнецами. Те же точеные черты лица. То же сильное строение тела. Те же бледно-голубые глаза.

От пят до кончика носа он выглядел как самый настоящий темный волшебник.

Я постаралась не думать об этом. Он не был волшебником. Глинда не была феей или ведьмой. Но в той обстановке они выглядели гармонично: Глинда со своими крыльями, Марк в этой мрачной одежде. А я была не в своей тарелке. Застряла в стране Оз. У меня даже была своя собачка, черт возьми. Если бы я вовремя не взяла себя в руки, то приподняла бы край своей длинной юбки, чтобы убедиться, что коричневые ковбойские сапоги волшебным образом не превратились в серебряные башмачки.

Марк посмотрел на Ватсона, который теперь сидел у моих ног, а затем снова на меня, и взгляд его с каждой секундой становился таким же мрачным, как его одеяние.

– Как вы посмели прийти сюда?

Я открыла рот, но не смогла подобрать слова. Несмотря на то что он был огромным и, очевидно, злым, я удивилась, что жесткий тон его голоса совсем не испугал меня. Мне потребовалась секунда или две, чтобы осознать свое чувство.

Вина.

Он сделал несколько шагов вперед и остановился буквально в паре шагов от меня. Он смотрел на меня сверху вниз. Он вел себя так, как я побоялась вести себя с Глиндой. Но все же, хоть он и был