— Это из-за тебя наш дом взорвали? — резко спрашиваю я. — Потому что ты стал бандитом, Бесом. Макс… Тебе мстят за что-то? Поэтому родители попали под удар? Да?

***

Даже сейчас мы не можем поддерживать разговор больше пять минут. Словно кто-то ведёт отчет времени. В определенную минуту кто-то из нас срывается, начинается ссора, летит мебель, оскорбления. Мы вспыхиваем как спички: быстро и сгораем за секунды. Каждый хочет убить другого.

Вот такие высокие отношения. И даже горе в семье нас неспособно сплотить, каждый тащит в свою сторону.

Брат шумно вдыхает воздух, поправляет волосы и откидывается назад. Слышу, как он начинает считать до десяти, игнорируя меня:

— Четыре… Пять…

— Ты ответишь на мой вопрос?

— Шесть…

— Макс!

— Семь… восемь…

— Молчание — знак согласия?

— Девять… Десять…

Его попытка сохранить спокойствие — раздражает. Руки так и тянутся, чтобы его ударить.

— Господи, не дай мне ее придушить. — этот придурок еще вслух говорит на романском, как будто я не знаю этот язык. Это моя последняя капля.

Налетаю на брата и начинаю его бить куда придётся. Просто накидываю пощечины ему по лицу. Ему точно не больно, только раздражается еще больше. Вижу с какой яростью сжимает кулаки, пытаясь удержаться. Он перехватывает мои ладони и стискивает их. Кисти пронизывает боль, кости жалостно трещат под силой натиска. Дыхание Макса учащается, становится тяжелее. Чувствую, что он на грани, готов сорваться в любую секунду. Он же без крыши, может и стукнуть. Его дыхание опаляет кожу, почти оставляя на теле ожоги. Напоминает дракона, готовый из ноздрей извергает жгучее пламя.

Я сижу на нем, как на своем пони в детстве. Оседлала и крепко стискиваю ногами бедра. Практически растягиваюсь в шпагате. Еле удерживаюсь, чтобы лбом не проломить его аккуратный нос. Мужчин же украшают боевые ранения. Будет и у него …

Мы так и боремся глазами, наша любимая дуэль.

Ладони упираюсь о его твёрдую грудь. Она у него гранитная что ли? Хочется потрогать, чтобы проверить теорию. Может он и не человек вовсе? Поэтому Бес. Но трогать грудь собственного брата как-то неправильно. Да и сидеть на нем широко расставив ноги — глупо. Начинаю елозить, чтобы слезть. В порыве злости и не заметила, как заскочила на него.

— Ложись спать. — цедит он любезно после чего поднимает меня и практически бросает на кровать. Макс раскраснелся после нашей баталии. Ничего не говоря, он выходит из купе.

— Мне нужна правда! — в след ему истошно воплю я, ощущая как с его уходом меня покидают силы. Будто он достал из меня батарейки.

Я действительно ложусь, сворачиваюсь калачиком, натягивая одеяло до ушей и начинаю тихонько плакать, жалея себя. Теперь я осталась одна, никому не нужная. Брат гад — урод редкостный. Как с такими родителями он вообще мог вырасти таким замкнутым и черствым.

И он не ответил на самый животрепещущий мой вопрос. Что с мамой и папой?

Они были олицетворением идеальной семьи и душевной близости. Они всегда понимали друг друга без слов. Были учтивы и нежны. Я ни разу не слышала, чтобы они ссорились или оскорбляли друг друга. У многих моих одноклассников родители разводились, или что еще хуже, они многие годы обманывали друг друга и изменяли. Об их красочных похождениях рассказывали все журналы и интернет-ресурсы.

По моим с первого взгляда было понятно, что им это не нужно. Когда они встречались глазами воздух наполнялся тяжелым ароматом любви, который пьянил покрепче водки. В их глазах плясали страсть и желание быть рядом. Я всегда мечтала встретить человека, с которым мне удастся также любить беззаветно друг друга.

Так вот, родители воспитывали нас одинаково. Так, как так получилось, что Макс не Макс, а Маугли — дитя джунглей. Он пропитан грубостью, невоспитанностью и эгоизмом. Совершенно не похож на нежного и заботливого папу, который только устрашал взглядом, но на самом деле был самым добрым из всех кого я знаю.

Через некоторое время Макс возвращается, сразу же улавливаю запах перегара, он пил, успокаивал свои нервы, которые ему видимо расшатала я. Тяжелые шаги настораживают. Слышу даже как он рвано дышит, прогоняя весь воздух через свои огромные легкие.

Без лишних слов он откидывает одеяло и устраивается рядом, прижимая меня к себе. Укрывается и гладит меня по голове, целует в висок. Его дыхание щекочет меня. Жмурюсь и жадно вдыхаю. Становлюсь пьяной вместе с ним. Прижимаюсь спиной к горячему торсу. Мышцы во всем теле тут же расслабляются.

— Ты доверяешь мне? — это все что он спрашивает. Такой простой вопрос, но я задумываюсь над ним, хотя ответ приходит сразу. Понимаю, что у меня даже сомнений нет. Киваю и утыкаюсь носом в его грудь. Макс состоит только из стальных мышц, которые тянутся как канаты. В нем, наверное, и мяса нет, только металл. А вместо крови — отравляющая ртуть. Пропитываюсь спокойствием рядом с ним. — Обещаю, все будет хорошо. Просто доверься. Многое я не могу тебе сказать… не сейчас. Может быть потом…

— Почему не сейчас? — когда он обнимает меня вот так, прижимая к себе и разговаривая ласково, я не могу с ним спорить. Почему мы не можем постоянно вот так говорить?

— Обещал Луке. — Макс закрывает глаза. Мне становится стыдно за то, что я обвинила его виновником всех бед. Вряд ли бы он позволил подвергнуть всех опасности. Хотя, как оказывается, я не знаю, чем он занимается.

— А зачем ты отправил ко мне в номер своего друга? Не боялся, что мы с ним переспим?

— Хотел проучить тебя. Бесноватую и без головую. Припугнуть. Как можно было додуматься до такой авантюры? Да и нельзя было привлекать внимание. Никто не должен знать настоящее лицо Беса. А по поводу переспать… — Макс неожиданно начинает весело смеяться. Его улыбка напоминает луч света на чёрном небе. От того, что он так редко улыбается, любой намёк на улыбку превращается в целое событие. Я даже приподнимаюсь на локтях, чтобы рассмотреть его лицо. — Кирилл не по девочкам… Каин вот может быть вполне в его вкусе…

С недоверием всматриваюсь в его бесноватые глаза. Вдруг он меня обманывает? Кирилл не похож на того, кто не по девочкам. Но Макс серьёзен и точно не шутит. Я тоже начинаю улыбаться и утыкаюсь лбом в его грудь.

— Никогда бы не подумала, что у тебя может быть друг гей.

— Значит, ты меня совсем не знаешь!

Я слишком часто стала слышать эту фразу!

Голос Макса меня убаюкивает и я постепенно начинают засыпать на его груди. Ощущение его тепла придаёт спасительного успокоения. Даже не замечаю, как забрасываю на брата руки и ноги, вальяжно располагаясь на нем и не задумываясь о его удобстве. Мне так комфортно с ним.

Погружаясь в крепкий сон даже не замечаю, что сам он не спит, просто смотрит в потолок и прижимает меня одной рукой к себе. Лицо брата становится болезненным.