«Добрые журналисты, — пробурчала себе под нос Ольга, переворачивая страницу. — Неизвестно, правда сие или сплетня. Однако в газеты уже попало и будет там болтаться, пока какой-то новой “новостью” не сменится. Ну да что с них взять — работа такая…»

Единственно стóящую новость баронесса заметила не сразу. А заметив, поняла, что месяц назад не зря уединилась на балу с великим князем. Дело понемногу набирало обороты. Заметка гласила: «Из Владивостока «Новому времени» телеграфируют: в высших японских сферах предаются самым бурным ликованиям по поводу посещения Японии русским военным министром. Самолюбию японцев дано удовлетворение в самой высокой мере. Приезд А. Н. Куропаткина, представителя такой могущественной державы, как Россия, истолковывается в Японии как доказательство намерений России решить маньчжурский вопрос мирным путем».

— Ну вот-с, — облегченно выдохнула баронесса. — Теперь, полагаю, разумным будет завтра в Петербург отправиться…

— В Петербург, матушка? — раздался у нее за спиной недовольный голос Поленьки. — Мы ведь всего неделю как приехали.

— Душенька, всего на денек… Думаю, смогу сама, без тебя.

— Но как же, душенька мачеха? Как вы обойдетесь без меня? Кто вам подаст кофею? Или умный совет?

Ольга не удержалась, рассмеялась. Поленька и впрямь была мастерицей и по части кофе, и по части умных советов. Ее разуму, баронесса могла в том поклясться, позавидовала бы половина профессоров Санкт-Петербургского университета, а уж логике и здравому смыслу — так и весь он.

— Трудновато будет, милочка, согласна… Однако жаль мне тебя опять в суету окунать.

— Ничего страшного. Уж пару-тройку дней суеты я вытерплю… Когда собираться прикажете?

Баронесса улыбнулась, с любовью глядя на падчерицу. Лучшего друга ей не найти, как уж ни старайся. И ни один мужчина, уж скольких она видела, не годился в подметки тоненькой бледной Полюшке.

«Надо все же вывезти ее на воды… Хоть, быть может, в Бретань или Прованс… Девочке нужно солнце да соленый ветер. А я ее все в нездоровом Петербурге держу, сыром да на болотах стоящем. Так и есть, решено: нынче же осенью — во Францию!»

— Ну… Вот кофею выпьем, пирогом полакомимся и начнем собираться. Думается мне, на квартире уже ждет меня приглашение посетить… высокие палаты.

Полюшка, кивнув, пригубила кофе. Хорошо, что Ольга сама засобиралась в столицу. Теперь не придется ей, Полине, придумывать предлог, чтобы на несколько дней вырваться из тишины поместья. Тут было прекрасно, спору нет: спокойно, сытно, уютно, и все же… временами девушка чувствовала, что вязнет в этом уюте, как в меду. Вот уже ноги с трудом ходят, вот и ни читать, ни вышивать не хочется… Еще чуть-чуть — и голова вместо мозгов будет соломой да ватой набита. Да и с Алексеем повидаться хочется…

Однако как умна и проницательна ее душенька мачеха! Как она с одного взгляда смогла в штабс-капитане разглядеть и душу тонкую, и силу мужскую, и знания изрядные?

Удивительно, но Ольга тоже думала о Глебове. Надо бы ему как-то осторожно намекнуть, что можно быть и посмелее с Поленькой. Ведь коль уж покидать осенью холодную столицу, то разумнее это делать не вдвоем, а втроем. Неведомо, какие беды могут случиться с двумя путешествующими слабыми женщинами…

«Ну, это я сглупа. Какие же мы с девочкой моей слабые? Сильные, хитрые, пронырливые. Хотя по виду… ну просто ангелы небесные, голубицы кроткие. И все же сопровождение мужчины, что ни говори, много разумнее будет…»

— А что, душа моя, не позвать ли нынче же вечером штабс-капитана на винт? Раз уж придется несколько дней скучать в столице…

— Думаю, матушка, что скучать в хорошей компании гораздо приятнее будет. Конечно, следует позвать. Но вот примет ли он приглашение?

— Ну отчего же не примет, детка? Поди, не каждый день его зовут в гости прекрасные дамы, да не из последних в этом городе…

Полина положила прохладную руку поверх руки баронессы.

— Благодарю, маменька. Скажу по секрету, мне Алексей Алексеевич очень нравится, — зарделась она.

— Я зна-аю… — Ольга нежно потрепала падчерицу по плечу. — Мне он тоже симпатичен. Думаю, он не откажется ни от сегодняшнего приглашения, ни от многих иных.

Поленька наклонила голову, попытавшись скрыть румянец, заливший щеки. «И вот откуда маменька все знает?..»

Через час коляска с дамами уже катила по тракту в сторону столицы. Должно быть, баронесса еще и поэтому любила загородный дом — он был именно загородным, располагался в часе-полутора пути и нисколько не мешал Ольге находиться в самой гуще событий вне зависимости от времени года. Вот уж и появились дома предместья. И тут Ольга решила вернуться к разговору о штабс-капитане.

— Поленька, мне думается, не отправиться ли нам осенью на воды.

— На воды, матушка?

— Да, на воды. Хотя, возможно, юг Франции тоже был бы недурным выбором.

— Но зачем же? Отчего вы хотите покинуть столицу в самом начале сезона?

Баронесса прикрыла глаза. Июньское солнце было таким приятным, хотелось подставить ему лицо и долго сидеть неподвижно, наслаждаясь летним полуднем.

— Не в сезоне дело, — проговорила она, не открывая глаз. — Ты пугающе бледна, сие для моей красавицы просто вредно.

Девушка понимающе улыбнулась: «маменька» опять обдумывает какую-то из затей. Да, не зря она, Полина, мечтает стать похожей на свою мачеху — более необыкновенной, сильной, предприимчивой, загадочной женщины она еще не видела. А уж ее светлому разуму, ей-богу, может позавидовать любой мужчина. «Подавляющее большинство мужчин», — поправила себя Полина.

— Говорят, что бледность — признак высокого происхождения, матушка, — улыбнулась она. — В свете только о пудре и говорят, дабы румянец прятать получше.

— Ну вот и глупо… Бледность есть признак нездоровья. А я хочу, чтобы ты, друг мой, была здорова и весела. Да и мне, — произнесла баронесса чуть тише, — путешествие не помешает. Мысли следует в порядок привести, да и от нашей суровой зимы недурно будет сбежать.

О зиме Полина не подумала — тут баронесса была права. Опять права: девушка зимой чувствовала себя и в самом деле нездоровой. Хотелось спрятаться в самой дальней комнате, завернуться в теплую шаль и так до конца марта и просидеть. Временами ей хотелось превратиться в саламандру — чтобы найти приют прямо в горящем камине.

— Хорошо, душенька. Поедемте…

— Подумываю я еще позвать в это путешествие и господина Глебова, — повернулась баронесса к воспитаннице. — Полагаю, ты не станешь возражать?

Полина улыбнулась. Душенька мачеха всегда все обо всех знает.

— Ничуть, Ольга Дмитриевна. Однако сможет ли господин Глебов получить отпуск? Ведь путешествие-то мы планируем на всю зиму…

«Или на год. А быть может, и не на один…» — пронеслось в мыслях баронессы.