***

Для Исхи все исчезло. Остались только его сильные руки, искусанные губы и лихорадочные удары сердца.

Исха потянулась в полусне и с трудом открыла припухшие веки. Слишком много слез было пролито ночью: боли, радости, облегчения. Этот мужчина вызывал бурю эмоций, и она не знала, как совладать с этой стихией. Противоречивые чувства змеиным клубком пожирали ее изнутри. Каждое его прикосновение, каждое слово, каждый взгляд, направленный на нее – становился маленьким взрывом. Вот и сейчас он уже не спал, а лежал на боку напротив и разглядывал ее.

– Если ты не перестанешь на меня так смотреть, я снова начну реветь.

– И как же я на тебя смотрю? – он протянул руку и аккуратно, чуть касаясь, убрал с ее лица упавшую прядь волос. От этого по коже поползли мурашки.

– С таким... восхищением.

Он улыбнулся. Нежно. Искренне. Не только губами, но и глазами.

– Но что же мне делать, если я тобой восхищаюсь?

Она зарылась лицом в подушку, промычав что-то невнятное. Десница рассмеялся и снова развернул ее к себе лицом.

– Ты такая красивая, Исха, – он говорил это без тени улыбки. Говорил так, что невозможно было не поверить. – Ты поедешь со мной в Коревию?

– Поехать... с тобой?..

– А почему нет?

– Веренир, я не могу.

Видеть глубокую вертикальную морщину, прорезавшую его лоб, было невыносимо. Ведьма отвернулась.

– Но почему? Что тебе мешает?

В ушах как будто все еще звучал страшный кашель малыша, которого она оставила в своем доме. Чем дольше он остается без помощи, тем губительнее могут быть последствия.

– Помнишь, я говорила тебе о больном, которому очень нужно лекарство? Я не могу его подвести, иначе он умрет. Мне необходимо съездить в Вольмиру и спешить обратно.

– Жили же эти люди как-то без тебя раньше?

– Там другая ситуация, Веренир.

– Ты сказала – больной. Это мужчина, да?

– О чем ты говоришь?

Десница встал с кровати совершенно без одежды и начал искать, куда бросил ночью некоторые детали гардероба. Исха на миг прикрыла глаза: от вида его наготы сердце хотело выпрыгнуть из груди.

– Я видел многих крестьянских парней. Здоровенных. Закаленных тяжелым трудом в поле. Там есть на что посмотреть. Так что, этот твой больной – мужчина?

Исха что-то хотела ответить, но от возмущения поперхнулась. Что сейчас происходит?! Она не собиралась оправдываться.

– Это не имеет значения. В качестве кого я поеду с тобой, господин десница? Служанкой, любовницей? У меня нет никакой государственной должности, да и мой дом теперь в Приморском. Кем ты хочешь меня видеть? Я просто не понимаю. Наверное, Эйла была гораздо удобнее в этом плане.

– Прекрати! – он уже успел натянуть на себя рубаху и штаны и резким движением пристегнул к поясу ножны с мечом.

– Веренир...

– Хватит! – он распахнул дверь и вышел, громко ею хлопнув.

Исха села в кровати, поставив ноги на пол, уперлась локтями о колени и спрятала лицо в ладони. Похоже, она наговорила лишнего. Не нужно было вообще упоминать Эйлу. Но эти слова вылетели сами собой. А он так быстро ушел, что она не успела извиниться. Может, стоит спуститься и все объяснить?

Исха нашарила под подушкой свое нижнее платье, но обнаружила проблему: оно разорвано. Ночью как-то было не до него, а теперь что делать?

К счастью, поискав в ящике стола, она нашла несколько мотков ниток и иголку. Пришлось наскоро приметывать ткань. Лишь бы до дома добраться, там она его починит как следует.

Когда ведьма спустилась, поняла, что внизу уже никого нет. Голоса доносились с улицы. Не найдя глазами свой плащ, она выбежала во двор в платье. Мороз не сдавал позиции, но ветер утих, а снег прекратился. Веренир как раз запрыгнул на коня. Почувствовав взгляд, он обернулся.

Лавируя между дружинниками, делающими последние приготовления в дорогу, Исха стала приближаться к деснице.

– Веренир, постой, я...

– Возвращайся в Приморское, Исха. Ты права, теперь твой дом там, – он тронул бока животного пятками и выехал за ворота.

Ребенка не было.

Вернувшись в поместье, Исха первым делом побежала в кухню проверять его состояние. Она боялась, что снова застанет мальчика в горячке. Боялась, что печь уже успела совсем остыть, и он замерзнет. Боялась, что проголодается, поэтому спешила в Вольмиру и обратно, а в самой столице не сделала ни одной лишней остановки. Главное – скорее добраться к малышу. И не нашла никого на печи. Сердце ушло в пятки. Вдруг в дом снова кто-то проник и забрал его? Ведь не сам же он оказался в подземном ходе. Кто-то же завел его туда?

Печь действительно уже остыла, ничего удивительного, она ведь ушла отсюда вчера утром, а уже вечереет.

Ведьма окликнула мальчика, но он не отозвался. Она зажгла светильник и еще раз внимательно осмотрела всю кухню. Кошки тоже нигде не наблюдалось, хотя еду всю съели. Это хороший знак. Но все же, где он? Она пробежала по дому, заглянула в каждую комнату, даже поднялась на чердак. Обошла дом снаружи и заглянула в колодец. Как сквозь землю провалился! Но именно под землей он как раз-таки и не мог оказаться. На всякий случай Исха поставила невидимую печать на люк в потайной ход. Если кто-то откроет его, она сразу же это почувствует. Но никто этого не делал, а значит, мальчик не там.

С тяжелым сердцем она вошла в свою маленькую спальню. В отличие от всего остального дома, здесь все еще сохранилось немного тепла. Исха устало стянула с себя плащ и начала расстегивать пуговицы на платье. Сейчас переоденется и попытается найти кроху с помощью магии.

Сонно мяукнула кошка, выбираясь из-под ее одеяла.

– И как ты сюда попала, негодница? Я же закрывала дверь!

Кошка мягко спрыгнула на пол и потерлась о ноги женщины. Одеяло снова пошевелилось. Исха замерла. Котенок? Но оттуда показались маленькие ладошки, а сразу за ними – заспанное личико. От облегчения у ведуньи закружилась голова. Она не стала сразу приближаться к нему, чтобы не напугать, ведь он не подпускал ее к себе. Ребенок долго на нее смотрел, а потом его нос начал дрожать, а губы – кривиться. Из глаз покатились крупные слезы. Он плакал абсолютно беззвучно. Исха не выдержала и подлетела к малышу, крепко его обняв. На этот раз он не вырывался. Наоборот: обхватил за плечи и тихо всхлипывал, уткнувшись в шею.

– Все хорошо, маленький, я здесь, не плачь, – она погладила его по мягким спутанным волосам.

– Исха.

Она впервые услышала его голос. Слабый и тихий, все еще скованный болезнью.

– Ты запомнил мое имя, – улыбнувшись, она чуть отстранилась от него и вытерла мокрые щеки, сама еле сдерживая слезы.