— Еда там лучше, — сказала она.

— Мне все равно.

Данни отвела глаза:

— Ты прав. Я знаю, ты не такой.

Неужели из-за поцелуя Данни боялась встретиться с ним взглядом?

— Ты ведь не имеешь ничего против Блейка? — спросил он.

— Я? Нет. Он очень хороший.

Адам почувствовал облегчение. Именно такой Данни ему и нравилась.

Улыбка исчезла с ее лица.

— Нам стоит сказать, кто ты.

— Зачем?

— У него есть право знать.

— Ты хоть представляешь, что с ним будет? Он и без того взволнован.

— Но…

— Ему об этом знать не обязательно.

— Это что, приказ? — приподняв бровь, поинтересовалась Даниель.

Неужели нужно постоянно оспаривать каждое его слово? Адам никогда не сможет понять причину поведения Даниель, к тому же он никогда не сможет познать ее.

— Нет, это не приказ, Данни. Даже и не думал отдавать тебе приказы, и причина не в том, что ты их не выполняешь.

Данни не хотелось признавать, но он говорил правду.

— Но иногда твои просьбы звучат словно приказы.

Адам пожал плечами. Возможно, Данни права. Он старался тщательно подбирать слова для выражения своих мыслей и желаний, поскольку люди иногда понимают их не так, как следует.

Вскоре к ним присоединился Блейк, неся в руках два стакана ароматного глинтвейна.

— Вот, держите. Вы пока опрокиньте по стаканчику, а я подготовлю для вас еще одну комнату. Вы уверены, что не хотите жить вместе?

— Мы уверены, — ответили они в один голос.

Когда Блейк ушел, Данни засмеялась:

— Наверняка никто раньше не протягивал тебе выпивку со словами «опрокиньте по стаканчику».

— Ты права. — Адам протянул ей вино, а затем окинул взглядом комнату.

Его внимание привлекли антикварные шахматы. Фигурки стояли на доске, готовые к партии.

— Может, сыграем? — Адам хотел отвлечь себя и ее, чтобы все было как прежде.

Данни перевела взгляд с шахмат на него:

— Я почти не играла в шахматы с тех самых пор, как ты учил меня.

— Я тоже.

— Ты ведь врешь? — спросила она, взглянув на него с подозрением.

— Ну, может, играл разок-другой. А как насчет тебя?

— Пару раз, возможно. Не думаю, что стоит, ведь каждый раз ты у меня выигрывал.

— Серьезно?

— Не прикидывайся, что не помнишь. Ты же так любишь соревноваться, а в тот раз я два раза поставила шах!

— Один раз, а затем я выиграл партию.

— А вот и нет, два раза. Я почти побила тебя в игре в шахматы.

— Ну что? — Адам кивнул в сторону доски.

Данни замешкалась.

— Все равно здесь нечем заняться. Или же ты хочешь обсудить поцелуй?

— Чур я белыми, — выпалила она с поддельным энтузиазмом.

Данни села за стол и произнесла, разглядывая фигурки:

— Какие же красивые.

— Думаю, это комплект «Стаунтон», и причем оригинал. — Адам взял шахматную фигуру и прочитал надпись на ней: — Сделана из черного дерева и самшита в 1860 году. Да, кстати, ты начинаешь.

— Вся проблема в том, что ты учил меня играть и знаешь мои мысли наперед. Это нечестно, у тебя есть преимущество.

— И это значит, что ты тоже знаешь мою манеру игры и то, как я мыслю. Но в дальнейшем ты будешь следовать своей собственной стратегии. Нестандартно, но крайне эффективно.

Данни покачала головой:

— Я не дам тебе выиграть.

— Серьезно? — Адам прикинулся возмущенным.

Вот поэтому-то ему и нравилось с ней играть: Данни старалась не уступать ему ни в чем.

— Данни, ты серьезно? Ты уверена, что это удачный ход?

Передразнивая Адама, Данни спросила:

— А ты уверен, что продумал все последующие действия? Играй так, чтобы противник не предугадывал твои шаги. Ты постоянно водил меня за нос.

— Заметь, я никогда не давал тебе плохие советы. Кроме того, ты всегда умела выкрутиться.

— Ты был старше меня на пять лет и опытней.

— Ты же хотела научиться играть. — Адам подтрунивал над Даниель.

— Я всегда надеялась, что когда-нибудь тебя обыграю. А затем наши партии в шахматы прекратились, именно тогда, когда у меня наметился прогресс и я была близка к тому, чтобы одержать победу.

— Как ты уже сказала, я был старше тебя и позволил тебе так думать, но в действительности это было не так. Я просто решил дать тебе шанс.

— И это говорит человек, который всегда ссылался на французскую пословицу: «Если ты добрый человек, то в шахматы лучше не играть». Ты не давал мне ни единого шанса, прогресса я добилась сама. Признай, именно поэтому ты и перестал со мной играть.

— Ну да, а школа-интернат здесь вовсе ни при чем.

— Если только самую малость, — ухмыляясь, ответила Данни.

— Шахматы — единственное, что могло меня развлечь во время каникул.

— Лишь потому, что тебе нравится побеждать. Но сегодня можешь не надеяться. — Даниель с нетерпением ждала начала партии в шахматы.

То же самое происходило и с ним.

— Ладно, профи. Покажи мне, что ты можешь. Ну, что же, осчастливь меня. — Он не имел в виду ничего такого, но, заметив, как Даниель удивленно на него смотрит, Адам понял, что его слова она поняла совершенно иначе.

А он осознал, что он сказал, лишь когда слова слетели с языка. Адам начал размышлять, как же Данни может его осчастливить. Ах эти мысли! Пора перестать об этом думать.

«Нужно сосредоточиться на игре, или же она действительно может одержать победу», — подумал Адам.

Она сделала свой ход. В течение пятнадцати минут в комнате царила тишина. Так продолжалось до тех пор, пока не вернулся Блейк.

— Смотрю, вы нашли себе занятие, — кивнул он в сторону шахмат. — Они принадлежали моему деду. Лишь Джейк в них играл, и то не так уж и часто. — Он стоял около них, руки держал за спиной и следил за шахматной доской. — И кто же выигрывает?

Взгляды Данни и Адама встретились, и затем она обратилась к Блейку:

— На данный момент сложно сказать.

Адам кивнул, соглашаясь с ее выводом.

Несколько раз во время партии она застала его врасплох, так что надо собраться, иначе есть шанс, что Данни одержит верх.

— Не хотите посмотреть на комнату после игры?

Адам взглянул на Данни, чье внимание было сосредоточено на доске, а рука повисла над слоном.