дело – подняли со своих пиров и логовищ волков. Вспугнутые со своих мест, они нехотя направились к Серёже, а там, за рекой, скрыться во втором лесу. Охотники стали зорче всматриваться в окраину леса, и вскорости каждый из них заметил стаю из семи волков, вышедших из леса на поляну. У каждого охотника в груди учащенно забилось сердце, всех охватил азарт.

Зачуя людей и порох, волки в нерешительности остановились. Навострив ушли, они внимательно прислушались, потом трусливо побежали к реке.

Первым из своей засады дуплетом выпалил Сергей, он выстрелил в упор в устремившегося прямо на него, величиной с теленка, волка. Волк, подпрыгнув, рухнул на землю замертво, начал биться в агонии. Остальные, учуяв опасность, рассеялись. Два волка, отколовшись от стаи, поскакали к Вторусскому, один бросился вскачь, намереваясь перескочить Серёжу у Соловьиного брода. Но здесь, выстрелом в бок его встретил Иван Додонов. Но волк, видимо, слегка раненный, галопом миновав реку, поскакал к Дрякишному болоту. Иван выстрелил ему вдогонку. Волк забороздил задом по дороге, Иван, догнав его, выстрелил ему в голову.

Пятый волк попёр на Федора Лушина. Федор, выстрелив, подранил волка в грудь, но волк не свалился, а превозмогая рану и собрав остаток силы, доплюхал до омута и ползком пополз по льду, стараясь достичь противоположного берега. Федор, прицелившись, хотел добить волка из второго ствола, но произошла осечка: курок сухо щелкнул по бойку, выстрела не последовало. Сосед Федора, Лобанов Яков, видя замешательство Федора, поспешил к нему на помощь, и они двумя выстрелами прикончили злобно оскалившегося и рычащего на них огромного волка.

За двумя волками, которые устремились к Вторусскому, погнались Серяков и Митька, но их погоня оказалась безрезультатной, как ни как, у волков по четыре ноги, а у человека всего их две – поди угнаться за ними! А с остальными двумя волками произошло следующее: они оба было направились на «Свиной нос». Николай Ершов, не дав им подбежать поближе, выстрелил в них, не метившись. Волки, взбрыкнув от испуга, остановились и галопом замахали к мосту.

Николай Смирнов подпустил волков на близкое расстояние и с уверенностью стрельнул в ближнего, но пуля вскользь коснулась волчьей головы только ворохнула густую шерсть. Пока Николай тормошился с перезарядкой, волки махом перескочили через него и скрылись в лесу за водяной мельницей.

Бой был закончен. Мужики-загонщики, как им было сказано, выгнав из бора волков и дойдя до края леса, из боязни, как бы не попасть под выстрелы, повернули обратно, пошли домой, а парни и молодые мужики из интереса остались. Их подмывало почти детское любопытство, посмотреть трофеи.

Охотники собрались в одном месте. Всех трех убитых волков волоком стащили тоже в одно место, окровянив снег. Начались рассказы о впечатлениях об успехах и промахах. Всех беспокойнее переживал свою неудачу Николай Смирнов. Подойдя к месту сбора своих коллег, он вразумительно шлепал ладонью себе по лбу, досадно ругая себя, докладывая своим товарищам:

– Вы понимаете! В азарте, я растерялся и забыл опустить прицельную рамку. Надо было ее поставить на пятьдесят шагов, а она у меня стояла на сто. И не переставая бить себя по лбу, он ругал свою забывчивую голову. – Ну и болван, ну и чердак, ну и кумпол же у меня сегодня! Как не мой, не сварил, из-за него явный промах и позор, – сокрушенно продолжал он журить себя, – волки-то почти через меня махнули! Ну и ну!

В свою очередь Николай Ершов осведомил остальных, сказав:

– Я гляжу, два волка прут прямо на меня, ну, думаю, голубчики вы мои, и бабахнул им прямо в упор из правого ствола. Хотел и из левого-то, нажимаю на крючок, а выстрела не слышу, думаю, что за дьявольщина. Разгляделся, а курок-то у левого-то ствола не взведен! Второпях-то я, видимо, и забыл его взвести-то, а пока образумился и провозился с злополучным курком, гляжу, а волки-то уже вдали от меня. Я с досады пальнул им вслед из второго-то ствола, а, видимо, промазал, они уж далеконько ускакали.

– Но я с уверенностью знаю, что первым выстрелом я изрядно поранил одного, потому что он вспрыгнул и заскулил, и замахал вот на Николая Федоровича. Ну, думаю, тёзка добьёт, у него глаз-то меткий, пристреленный. Он, по его словам, зверю между глаз целится, – не знай хваля, не знай подковыривая своего тёзку, высказался в адрес Смирнова Ершов.

– Да ты совсем в него не попал, если бы поранил, кровь была бы.

– А мы с Митькой гонялись-гонялись за волками, да разве за ними угонишься! Сначала-то побоялись, как бы людей не поранить, не стреляли, а потом палим им вслед-то, а все, знать, впустую, – так доложил Серяков о своей неудаче.

– Вот как-никак, а все же троих уложили, – восторгался Николай Ершов, наклоняясь к самому большому убитому волку и разглядывая раны. – Вот, поглядите-ка, мужики, одна дробинка через сердце навылет прошла.

Сгрудившиеся охотники и парни с интересом и завистью смотрели на трофеи.

– Ну, что, за лошадью пошлём или до села потаском их попрём? – наивно спросил Ершов у Сергея.

– Да разве их дотащишь, – заметил тот.

– Тут без лошади не обойдёшься, кого бы послать-то? А ну-ка, парни, дуйте скорее в село, да скажите тятьке, чтоб он немедленно ехал на лошади сюда за волками, – сказал Сергей, обращаясь к зазевавшимся парням.

– А мы здесь пока побудем! – вдогонку крикнул он убегающим в село ребятам.

Между тем, Николай Ершов, чтобы по-легкому опорожниться по ветру, от людей отошёл, наслаждённо млея от усталости, немножко вздыбив малахай в сторону. Отворотясь от людей, он начал исполнять свою естественную надобность. Этот-то Николаев вздыбленный на голове малахай и привлёк Сергеев охотничий глаз, возбудил в нем охотничью страсть. Вздумалось Сергею показать свой класс меткой стрельбой. Он начал целиться в малахай Николая. Все охотники, видя это, обезуменно замерли на месте от ужаса и удивления. Их охватило безмолвное оцепенение. Грянул выстрел. Сбитая с Николаевой головы, изрешечённая дробью, ушанка покатилась по заснеженной земле.

– Вот как стрелять то надо! – взволнованно проговорил Сергей, когда дым и сомнения, что Николай остался невредим, рассеялись. Ершов в испуге недоуменно оборотился к стрелявшему:

– Ты, Никифорыч, в шутку иль всерьез?! – спросил он у Сергея.

– Так посвящаются новички в настоящие охотники! – невозмутимо проговорил Сергей.

Детство. Казарма

Нет лучшей и счастливой поры в жизни человека, как детство. Недаром этот период жизни у человека считается беззаветной порой, беззаботным, золотым временем.

В семье Василия Савельева