— Так вам уже надоело? — поинтересовалась она.

— Вовсе нет. Я просто очарован, потрясен. Хотя вы ипредупредили меня, что не следует ждать большего, потому что сегодняшние шоуникому не превзойти. Может быть, меня и ждет разочарование в дальнейшем, когдаувижу, что остальные шоу хуже…

— Вовсе не хуже, — возразила Фиона. — Простоони более… сдержанные. Не такие чувственные, как шоу «Диора». Авангард — ихвизитная карточка.

— И ваша тоже? — Джон взял Фиону за руку, и онипошли дальше.

Может быть, может быть… Я люблю все непредсказуемое иэкзотичное, интересных, талантливых людей и творческий дух. Все это меня безнадежноиспортило. Иногда мне уже бывает трудно понять, что же нормально на этом свете,а что нет. Мне нормальным кажется то, что мы видели сегодня. И я часто забываюо том, что кругом люди Ведут простую, обыденную жизнь.

— Вам будет очень скучно, Фиона, если в один прекрасныйдень вы решите все это бросить. Хотя, живя такой насыщенной жизнью, вынаверняка накопите материал для потрясающей книги.

Джон знал Фиону недолго, но уже не мог представить, чтобыэта женщина занималась чем-нибудь другим, кроме того, чем она занималасьсейчас. Она была создана для этой жизни королевы в окружении преданныхвассалов. Но Фиона была королевой-труженицей, вроде пчелы-матки, которая даетжизнь всем в ее улье. Хотя, конечно, Фиона нисколько не напоминала пчелу —скорее экзотическую, ярко окрашенную бабочку. Наверное, именно из-за властногохарактера ей так трудно было найти себе достойного партнера. Джон несомневался, что Фионе это также хорошо известно. Ведь мало кто из мужчинсогласился бы ждать ее на задворках этого чудесного мира. А принимать участие вее беспорядочной суматошной жизни тем более не согласился бы ни одинздравомыслящий человек. Большинству мужчин такая жизнь наверняка показалась быпребыванием в сумасшедшем доме, пусть и в самом первоклассном. Именно так казалосьи Джону Андерсону. Ему очень нравилось быть рядом с Фионой, но он вовсе не былуверен, что мог бы принять ее стиль жизни, выдержать этот безумный ритм. Егожизнь была вялотекущей обыденностью по сравнению с ее, хотя он и управлял однимиз ведущих рекламных агентств мира. Но мир, в котором жил Джон, был упорядочени разумен. И этот мир устраивал Джона во всем. Он и представить себе не мог,как все было бы, если бы они решили пожениться. Может быть, именно поэтомуФиона и оставалась одна. Не нашлось такого смельчака, который бы отважилсяброситься в этот бушующий океан. Джон едва поборол искушение спросить ее обэтом.

Тем временем они дошли до «Ритца». Джона охватилонепреодолимое желание спросить Фиону, не кажется ли ей вообще унылой иобыденкой семейная жизнь. Конечно, вряд ли, она захочет распроститься со своимбезумным, притягательным, прекрасным миром ради такого сомнительногоудовольствия, как брак. Такие люди, как Фиона, вероятно, в принципе должныпринадлежать только своему делу, призванию, своей всепоглощающей увлеченностипрофессией.

Он все-таки не выдержал и задал Фионе свои вопросы.

— Пожалуй, дело все-таки не в этом, — задумчивопроизнесла она. — Просто я никогда не испытывала потребности в семейнойжизни, никогда не хотела замуж. Поверьте, Джон, я говорю абсолютно искренне.Мне кажется, что, когда у людей не складываются семейные дела, все происходиттак болезненно… в общем, мне никогда не хотелось рисковать, хотя я человекскорее бесстрастный. Это как прыжок из окна горящего дома. Если повезет, ты,может быть, приземлишься в растянутую для тебя внизу сеть, но жизнь показывает,что гораздо больше шансов удариться о бетонную плиту, — Фиона говорилагорячо и убежденно, не отводя взгляда от лица Джона.

Джои понимающе улыбнулся, и они вошли в фойе «Ритца»,оставив снаружи охранников с собаками и папарацци, терпеливо ожидающихвозвращения знаменитостей.

— Вы смотрите на это только с одной стороны, —продолжил их разговор Джон. — И забываете о другой. Если брак удачен, товсе бывает просто чудесно. Мне вот правилось быть женатым. Главное — выбратьправильного человека, и вам обязательно повезет.

Оба подумали при этих словах о покойной жене Джона, хотясекунду назад Фиона не разу не вспомнила о ней.

— Я никогда не любила азартных игр, — призналасьФиона. — Уж лучше потратить свои деньги на то, что тебе нравится, чемрисковать ими. К тому же я ни разу не встречала мужчину, которого могла бызаподозрить в том, что он захочет стать частью моей жизни навсегда. Я многопутешествую. Я все время занята. Вокруг меля много сумасшедших личностей. Моясобака храпит. А главное, все нравится мне таким, как есть.

Джону почему-то было трудно поверить в это. Он был уверен:рано или поздно каждый понимает, что ему плохо одному. Вероятно, Фиона Монаганбыла редким исключением в этом ряду страдающих от одиночества.

— Но что будет, когда наступит старость?

— Справлюсь как-нибудь и с этим. Боязнь одинокойстарости всегда казалась мне самой нелепой из побудительных мотивов длявступления в брак. Провести лет тридцать с кем-то, кто тебя раздражает, тольколишь для того, чтобы терпеть этого человека еще и в старости? А что, если уменя будет болезнь Альцгеймера и я не смогу даже узнать его? Не глупо литерпеть его столько времени только лишь для того, чтобы не чувствовать себя несчастной,когда постарею? Больше похоже на страховой полис, чем на союз двух сердец. Ктому же , я могу в любой момент разбиться на самолете во время очередногоперелета с места на место. Если бы я была не одна, то сделала бы близкогочеловека несчастным. А так расстроится только моя собака.

Джону казался все более странным такой взгляд на вещи, нодля Фионы в этом, похоже, не было ничего необычного.

Фиона как бы отрицала ту жизнь, которую прожил он сам — слюбимой женой, двумя дочерьми. И хотя Джон был потрясен и опустошен, когдапотерял Энн, годы, проведенные бок о бок, стоили того. Джону хотелось, чтобы,когда он умрет, его оплакивала не только собака. А Фионе это было не нужно. Вэтом она была уверена на сто процентов. Фиона помнила, как страдала ее мать, когдаочередной мужчина уходил из ее жизни. Помнила, какую боль испытывала сама,когда заканчивались длительные отношения с мужчинами, которые она все жепозволила себе два раза в жизни. Она могла только представить себе, что бытьзамужем и потерять мужа — во много раз хуже. Наверное, совершенно невыносимо.Гораздо проще, по мнению Фионы, было вообще не вступать в такие отношения. Онапожертвовала семьей, но вместо этого наполнила свою жизнь другим — интереснымипроектами, карьерой, развлечениями. И людьми.

— К тому же, — задумчиво продолжала Фиона, —я терпеть не могу обязательств. Наверное, все дело в том, что я слишком дорожусвоей свободой. Вероятно, надо честно признать, что я — эгоистка.

Тут Джон вынужден был с ней согласиться, несмотря на то чтосам был об этом иного мнения. Каждый имеет право жить так, как ему нравится, аэгоизм — это нечто иное.

Вернувшись в «Ритц», они прошли мимо дорогих бутиков иювелирных салонов, затем поднялись на свой этаж в стеклянном лифте, из которогооткрывался вид на Камбон. Их комнаты были на третьем этаже, и отделяло их другот друга всего несколько дверей. Джон стоял рядом с Фионой и смотрел, как онаищет завалившуюся куда-то твердую пластиковую карту — ключ от номера. Фионаприкрепила его на латунное кольцо, но все равно умудрялась терять даже в сумке.Джон терпеливо ждал, пока Фиона, найдя карточку, вставила ее в электронныйзамок.