Его вопрос ставит меня в тупик. Я растерянно смотрю на Гевина, но он принимает мое молчание за признание вины, наклоняется вперед и шепчет:

– Занимались? Не шутишь? Так тебя ж уволят, чувак!

– Да не занимались мы сексом! – раздраженно отмахиваюсь я.

– Погоди, а чего ты тогда так расстроился? – Он непонимающе смотрит на меня, пытаясь понять, почему я так разозлился. – Раз у вас ничего не было, то и проблемы нет! Вряд ли она подаст на тебя жалобу из-за одного поцелуя! Ты же из-за этого нервничаешь? Что она на тебя стукнет?

Я отрицательно качаю головой, ведь я беспокоюсь совсем не из-за этого. По поведению Лейк я сразу понял, что ей даже в голову не пришло подать на меня жалобу. Она была очень расстроена, но причина в другом.

– Нет-нет, она никому ничего не скажет. Просто… – осекаюсь я, потирая рукой лоб, и вздыхаю, не имея ни малейшего представления, что делать дальше. – Черт! – в отчаянии выдыхаю я. – Мне нужно подумать, Гевин…

Проведя рукой по волосам, я сцепляю пальцы на затылке. По-моему, я впервые в жизни пребываю в такой панике и растерянности. Все, ради чего я усиленно работал два года, могло пойти коту под хвост из-за моей глупости! До выпускных экзаменов остается всего три месяца, но если эта история выйдет наружу, моя карьера и гроша ломаного стоить не будет.

Однако хуже всего то, что моя растерянность и паника связаны вовсе не с карьерным ростом, а с ней. Все из-за нее. Я полностью выбит из колеи, потому что разбил ей сердце…

– О черт… – тихо произносит Гевин.

– Ты о чем? – непонимающе смотрю на него я.

– Ты в нее влюбился. – Он встает и показывает на меня пальцем. – Вот почему ты так расстроен! Ты уже успел в нее влюбиться, да?

Не дожидаясь ответа, он хватает свой рюкзак и пятится к двери, сокрушенно качая головой. Я даже не пытаюсь отрицать очевидное, ведь он видел, как я на нее смотрел в тот вечер.

Открывается дверь, в аудиторию начинают заходить ученики, но тут Гевин возвращается, подходит к моему столу и шепчет мне на ухо:

– Эдди не в курсе. Больше никого из наших на слэме не было, так что на этот счет можешь не беспокоиться… Главное, реши для себя, что теперь делать, – произносит он и выходит в коридор, столкнувшись в дверях с моим куратором.

Черт!

* * *

Если я чему и научился за свою жизнь, так это адаптироваться к неожиданным ситуациям.

Каким-то чудом мне удается отлично провести открытый урок и продержаться до перерыва, хотя на самом деле больше всего мне хочется проломить кулаком стену. Уж не знаю, как доживу до конца этого дня. А что потом?! Наши дома стоят напротив!

Мы с Колдером подъезжаем к дому, и я замечаю, что Лейк сидит в своем джипе, прикрывая рукой глаза. Кажется, она плачет.

– А можно, я пойду к Келу? – спрашивает Колдер.

Я киваю. Оставив сумку в машине, я хлопаю дверцей и медленно перехожу через улицу. Около джипа я на секунду останавливаюсь, чтобы собраться с мыслями.

Я знаю, что нужно сделать, но знать и сделать – разные вещи. Сегодня я снова и снова задавался одним и тем же вопросом: а как бы на моем месте поступили родители? Как поступили бы в такой ситуации другие люди? Разумеется, большинство из них сделали бы правильный выбор. Поступили бы ответственно. В конце концов, ну сходил я с ней на одно свидание – и что? Не бросать же работу из-за одного свидания?

Это не должно быть так тяжело. Но почему же тогда мне так тяжело?!

Подойдя ближе, я стучу по окну с пассажирской стороны. Лейк вздрагивает, опускает козырек от солнца и смотрит в зеркало, торопливо вытирая слезы. Щелкает замок, я открываю дверь, сажусь в машину и устраиваюсь поудобнее на сиденье, упираясь одной ногой в торпеду. Мой взгляд падает на записку, которую я оставил на лобовом стекле джипа утром. Она лежит на торпеде. Неразвернутая. Когда я писал «увидимся в четыре», то и подумать не мог, что наша встреча произойдет при таких обстоятельствах. Взглянув на Лейк, я вижу, что она старается не смотреть в мою сторону. От одного ее вида у меня внутри все сжимается. Язык не поворачивается произнести то, что я должен сказать. Да и что тут говорить? Понятия не имею, о чем она сейчас думает…

– О чем ты сейчас думаешь? – наконец спрашиваю я.

Она медленно поворачивается ко мне, забирается на сиденье с ногами, обнимает руками колени и опирается на них подбородком. Никогда в жизни я так не завидовал чьим-то коленкам!

– Я совсем запуталась, Уилл. Не знаю, что и думать.

Если честно, я и сам не знаю, что думать. Господи, какой же я засранец! Как я мог такое допустить? Вздохнув, я смотрю в окно. Глядя ей в глаза, я ни за что на свете не смогу сохранить спокойствие.

– Прости, это я во всем виноват…

– Никто ни в чем не виноват. Человек виноват, если сделал что-то нехорошее намеренно. Уилл, ты же не знал…

Я и правда не знал. Но, черт побери, я сам виноват! Должен был узнать!

– Вот именно, Лейк! Вот именно! Я должен был догадаться. Моя профессия подразумевает этичное поведение не только в школьной аудитории, но и во всех остальных областях жизни! Я не понял, потому что был не на работе. Когда ты сказала, что тебе восемнадцать, я почему-то сразу решил, что ты учишься уже в колледже.

– Мне исполнилось восемнадцать всего две недели назад, – шепчет она, отводя взгляд.

Эти простые слова! Если бы они прозвучали всего несколько дней назад, ужасной ситуации можно было бы избежать. Ну какого же черта я не спросил, когда у нее день рождения? Закрыв глаза, я прижимаюсь щекой к спинке сиденья и мысленно подбираю слова, чтобы разъяснить ей свое нынешнее положение. Она должна понять, почему у нас ничего не получится.

– Я прохожу в школе практику. Что-то вроде этого.

– Вроде этого?

– После смерти родителей я стал заниматься с удвоенной силой и набрал достаточно баллов, чтобы закончить на семестр раньше. В школе не хватало персонала, поэтому они предложили мне контракт на год. Мне осталось три месяца практики – испытательного срока, если хочешь, а потом буду работать по контракту до июня будущего года.

Я бросаю на нее взгляд. Она сидит с полузакрытыми глазами и медленно качает головой, как будто не очень понимая смысл моих слов. А может быть, она просто не хочет все это слушать.

– Лейк, мне нужна эта работа. Я шел к этому три года. У нас нет денег. Родители оставили кучу долгов, да еще за колледж надо платить… Я не могу уволиться.

Она смотрит на меня с таким выражением, будто я только что глубоко ее оскорбил.

– Уилл, я все понимаю. Мне бы и в голову не пришло просить тебя поставить под угрозу свою карьеру. Глупо лишаться всего, чего ты достиг, из-за девушки, с которой ты знаком всего неделю.

«А я бы это сделал! Если бы только ты попросила меня, я бы это сделал!» – мысленно возражаю я, но вслух произношу совсем другое: