Мисс Сильвер взглянула на нее очень спокойно и сказала:

— Вам самой выбирать, мисс Эдриан.

Хелен Эдриан сделала свой выбор. Все это время она сидела, слегка наклонившись вперед, а сейчас откинулась на спинку кресла.

— Да, думаю, вы правы. Не то чтобы мне было много чего рассказать — и это единственная польза, которую из этого можно извлечь. Я полагаю, вам известно мое имя. Многим людям оно известно, и я очень усердно работаю ради этого. Возможно, вы слышали, как я пою?

— Нет, не имела такого удовольствия.

— У меня было немало концертов в конце войны и, конечно, трансляций по радио. Мне предлагали работать на сцене, в мюзиклах и ревю, но дело в том, что я не слишком хороша в исполнении ролей. Ну, вот, вы просили быть откровенной, и если это не откровенность, тогда я не знаю, что такое откровенность.

Мисс Сильвер сказала:

— Вы, вне всякого сомнения, благоразумно ограничили себя тем занятием, с которым, уверены, что хорошо справляетесь.

Мисс Эдриан легкомысленно кивнула.

— Да, это так. И потом, глядя на меня, не скажешь, но у меня слабое здоровье. Я довольно легко простужаюсь. Осенью у меня было что-то вроде пневмонии, и доктора сказали, что я должна быть осторожной, чтобы сохранить свой голос. Итак, мы подошли к главному. Я была вынуждена очень серьезно задуматься о том, стоит ли так беречь мой голос. Даже при самом благоприятном исходе, такой голос, как у меня, не вечен, и почему тогда я должна утомлять себя поездками по всему миру, когда могу вступить в выгодный брак, завести собственный автомобиль и ни о чем не беспокоиться до конца жизни?

Мисс Сильвер, задумавшись, вязала.

— У вас есть возможность заключить подобный брак?

Хелен Эдриан пренебрежительно рассмеялась.

— Последние два года — в любой момент. Он крупный бизнесмен на севере. Услышав, как я пою, он буквально потерял голову. Любые подарки, любое количество денег, от меня требовалось только сказать «да». И, с тех пор, как я заболела, я все думаю об этом. Такой шанс не часто выпадает, если ты им не воспользуешься, кто-нибудь другой сделает это. Так что я решила, что пойду на это. И тогда-то начался шантаж.

Спицы мисс Сильвер позвякивали, серый чулок двигался по кругу. Хелен Эдриан наклонилась вперед и расстегнула сумочку. Она достала из нее немного помятый конверт, который передала мисс Сильвер, отложившей вязанье и раскрывшей его. Внутри было пол-листа дешевой белой бумаги. На нем неровными печатными заглавными буквами было написано:

КАК НАСЧЕТ БРАЙТОНА В ПРОШЛОМ МАЕ? НЕ ЗАХОТЕЛ БЫ УЗНАТЬ ОБ ЭТОМ МАУНТ!

— Это имя того человека, за которого я думаю выйти замуж, — Фред Маунт.

Мисс Сильвер прочла записку вслух с налетом чопорности в голосе:

— Как насчет Брайтона в прошлом мае?

Мисс Эдриан слегка покраснела. Это не была в полной мере краска стыда, но тон ее щек стал определенно ярче. Она быстро сказала:

— Не было там ничего такого. Я давала концерты, и, естественно, мой аккомпаниатор сопровождал меня.

— Мужчина?

— Да, Феликс Брэнд. Он потрясающий аккомпаниатор, и — такой большой контраст — мрачный трагический человек. Все это помогает, знаете ли, держаться от него на расстоянии.

— Вы остановились в одном отеле?

— Подруга пригласила меня к себе. Послушайте, я расскажу вам, как все было. В этом не было ничего такого, но все могло выглядеть довольно подозрительно. Моя подруга пригласила нас остановиться у нее, а когда мы приехали, кто-то из ее детей в школе был болен, и она просто уехала. Что мы должны были делать?

— И что вы сделали?

— Мы остались на уик-энд. Что еще можно было сделать? В отелях было полно народу. Я не могла выставить Феликса на улицу.

— Этот молодой человек, ваш аккомпаниатор, влюблен в вас?

— И не говорите! Он без ума от меня. Вот это и делает положение щекотливым, — она достала из сумочки второе письмо и помахала им в воздухе. — Это номер два.

Мисс Сильвер пробежала глазами такие же неровные строки:

ЕСЛИ ФРЕД ОБО ВСЕМ УЗНАЕТ, ФЕЛИКСУ Б. МОЖЕТ ПОНАДОБИТЬСЯ БРАНДСПОЙТ, ЧТОБЫ ПОТУШИТЬ ЕГО ЯРОСТЬ. ЕСЛИ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ПРОЗВОНИЛИ СВАДЕБНЫЕ КОЛОКОЛА, ТЕБЕ ЛУЧШЕ ПОЙТИ НА УСТУПКИ. КАК НАСЧЕТ МАЯ В ПРОШЛОМ ГОДУ?

Она воскликнула:

— Боже мой!

Мисс Эдриан кивнула.

— Это было только начало. Днем или двумя позже мне позвонили по телефону. Звонили из телефонной будки — это всегда можно определить — и кто-то сказал: «Ты получила два моих письма о Феликсе Б. и Ф. Маунте. Если хочешь, чтобы прозвонили свадебные колокола, тебе нужно заплатить за мое молчание. Я получаю пятьдесят фунтов наличными, и ты можешь покупать свадебное платье. Банкнотами по одному фунту, пожалуйста, положи их в конверт и отправь на имя мистера Друга, 24 Блэйкстоун Роуд, С. Е. Ты очень пожалеешь, если не сделаешь этого». Я ответила: «Что толку разговаривать со мной подобным образом? Вот так я сглуплю один раз, а потом вас вообще невозможно будет остановить?» Он сказал: «И в самом деле! У Фреда много денег, ведь так? Но ты же не собираешься однажды заявить, что не можешь выудить из него ни пенни, коль скоро будешь состоять в прочном брачном союзе!»

Мисс Сильвер кашлянула.

— И что вы на это ответили?

— Я вышла из себя, — призналась мисс Эдриан. — Я сказала: «Катитесь ко всем чертям!» — и бросила трубку.

— А дальше?

— А «дальше» не заставило себя долго ждать. Вот оно.

Из сумочки появился еще один листок бумаги для записей. Заглавные буквы гласили:

ДУРНОЙ ХАРАКТЕР. ЕСЛИ СДЕЛАЕШЬ ЭТО ЕЩЕ РАЗ, ФРЕД ВСЕ УЗНАЕТ. КАК НАСЧЕТ СЕРЕДИНЫ ПРОШЛОГО ИЮНЯ?

Хелен Эдриан дерзко смотрела на мисс Сильвер через стол.

— Это все, чем мы располагаем.

— Когда вы это получили?

— Сегодня утром. Как раз тогда я вам и позвонила.

Мисс Сильвер вернулась к вязанию.

— Мисс Эдриан, вы знаете, кто вас шантажирует?

— Откуда мне знать?

— Как вам сказать... Адрес, несомненно, должен быть адресом до востребования. Если бы вы обратились в полицию, они бы посоветовали вам отправить письмо, как он потребовал. Потом бы они установили наблюдение и попытались поймать шантажиста.

— Я не пойду в полицию.

Мисс Сильвер бросила на нее проницательный взгляд.

— Думаю, у вас могут быть какие-то догадки о личности шантажиста. Например, вы, быть может, узнали голос человека, с которым говорили по телефону?

— Нет. Он нарочно говорил писклявым голосом, как Панч и Джуди .

— Это был мужчина?

— О, да.