Не напрягайся! Легко сказать! Элла осторожно сняла правуюруку с его плеча и прижала локоть к боку, пытаясь остановить мерзкие брюки попути на пол.

Сыщик воспринял ее жест как проявление девичьейзастенчивости.

— Ты чего, лапочка, боишься дядю Жеку? —насмешливо спросил он и, силой оторвав ее руку от бедра, снова водрузил себе наплечо. И для страховки положил свою длань сверху.

Элла еще сильнее выпятила живот, но паршивые брюки скользиливниз и уже нарушили все рамки приличия. Еще немножко, и она опозорится! Не всилах больше надуваться, она шумно выдохнула и одним резким движением прильнулак мощному торсу Овсянникова. Это был последний шанс удержать штаны на месте —зажать их между собой и своим партнером.

— О-о! — пробормотал тот. — Полегче, детка!Не то дяде Жеке не сдержать клятвы.

В этот момент танец очень кстати закончился, Элла досемениладо своего столика ив изнеможении упала на стул. Официант как раз принес десерт— кофе и кисель с мороженым. В голове Эллы тотчас же родился новый гениальныйплан. Она быстро съела мороженое и сказала:

— Мне нужно в дамскую комнату.

— Нет, все-таки у тебя болит живот! — радостновоскликнул Овсянников.

— Смотри-смотри, какая потрясная девица! — вместоответа сказала она и мотнула головой.

Доверчивый Жека обернулся, а Элла тем временем схватилакисель и прикрывая его ладошкой, похромала в туалет. Увидев у нее в рукахстакан, гардеробщик строго сказал:

— Алкогольные напитки выносить из зала не разрешается!

— Это не алкогольные! — огрызнулась Элла. —Это десерт!

Она сунула стакан ему под нос и, пока он придумывал, каксреагировать на кисель, прошмыгнула мимо него. Гардеробщик некоторое времястоял неподвижно, потом заложил руки за спину и начал прогуливаться вдолькоридора. С каждым разом он прогуливался все ближе и ближе к дамской комнате,наконец не выдержал и прижался глазом к щелке в двери.

Элла между тем расплела косу и завязала шнурком штаны.Кисель же она придумала использовать вместо геля для волос. Она обмакивалапальцы в стакан и мазала киселем голову. Гардеробщик, который все это видел,вернулся на свое место, пробормотав:

— Что у нас в стране за люди? Жрут в туалете, головыкиселем обмазывают!

Когда Элла вернулась за столик, Овсянников пристальнопосмотрел на нее и спросил:

— Ты что, купалась в аквариуме? Почему у тебя головамокрая? — Он протянул руку и коснулся пальцами ее волос. — И липкая?

— Чтобы быть красивой, — широко улыбнуласьЭлла, — следует постоянно экспериментировать!

Когда они вернулись домой, Овсянников выдал ей новый списокпоручений на завтра и, дождавшись, пока она пустит воду в ванной, торопливонабрал номер Шведова.

— Слушай, Димыч, — понизив голос, сказалон. — Твоя племянница не дает мне проходу. Сегодня мы пошли в ресторанужинать, она захотела со мной танцевать и стала прижиматься. Прям не знаю, чтоделать. Что значит — ты с ней поговоришь? Это как будто я нажаловался, что ли?Ну, ты, Димыч, даешь! — Он помолчал, послушал, потом весьвзъерошился. — В каком смысле — чего я хочу? Ну ты ж меня за жабры взял!Прямо клятву из меня выжал! А я всего лишь человек. И племянница твоя — тожечеловек, хоть и со странностями, конечно.

Элла, которая с трудом смыла с себя тонну косметики изастывший кисель, закутавшись в длинный халат, словно привидение, прошла мимодвери. О чем там болтает по телефону сыщик, она не слушала. «Интересно, моглали мама поссориться с Астаповым? Может быть, узнав из шоу Григорчука осуществовании Нади и Шурика, она решила выяснить отношения с обманщиком-зятем?Подхватилась и поехала к нему? А Борис знает об этом?»

Овсянников уехал, оставив на письменном столе листок изблокнота с именем того человека, которого Астапов в день своей гибели водил вТеатр современной пьесы. Звали его Леонид Игнатьевич Лаппо. Внизу сыщикначертал номер его мобильного телефона. Элла собиралась немедленно позвонитьэтому Лаппо, благо он задержался в столице, и выжать из него все, что тольковозможно. Первый вопрос уже был готов: видел ли Лаппо в руках у Игоря или в егомашине коричневый портфель с двумя серебряными замочками?

За завтраком она рассказала о портфеле Овсянникову.

— Интересно, с какой балды соседка Астаповой выложилатебе все, что знала? — спросил тот, засовывая в рот плавленый сыр.

— Я соврала, что я из милиции, — тут же нашласьЭлла.

— Потрясающая находчивость, — пробормоталсыщик. — И не менее потрясающая доверчивость.

— А тебе не кажется, что с появлением этого портфеляубийство перестает выглядеть таким.., простым?

— Я никогда и не говорил, что оно простое.

— Но ведь милиция считает, что все элементарно иАстапова убила его жена!

— Милиция хочет допросить жену, — мягко поправилее Овсянников. — А вовсе не послать ее на костер.

— Не понимаю, на чьей ты стороне!

— Послушай, я ведь не Робин Гуд! — сердито сказалон. — Я на стороне Борьки.

— Потому что он твой друг!

— Нет, потому что он мой клиент. Друг не всегда прав, аклиент — всегда.

— Значит, за деньги друга ты готов поймать беднуюАстапову и отдать ее на растерзание властям?

— Бедная Астапова, между прочим, весьма ловкоскрывается.

— Так что насчет портфеля? — Подавив эмоции, Эллавернулась к теме беседы.

— Не знаю, — развел руками Овсянников. —Может статься, в нем были банковские бумаги да и только. Какой-нибудь доклад,который шеф попросил беднягу поправить к утру. Мало ли что?

— Тогда куда он делся, этот портфель?

— Вероятно, за ним заехали и Забрали. Или унесли ужепосле убийства.

— Вот я и говорю, что надо потрясти Лаппо. Может быть,он в курсе, откуда взялся портфель. Может быть, Астапов проболтался, что в немнаходится. Ведь сказал же он соседке, что портфель жутко ценный!

Овсянников взял газету и уткнулся в нее носом, пробормотав:

— Ну, потряси, потряси этого Лаппо, солнышко!

«Ух, так бы и убила! — сердито подумала Элла. — Вместотого чтобы делать что-нибудь стоящее, искать новые улики, проверять алиби, этотсупер-дрюпер-сыщик составляет ее психологический портрет, чтобы понять, где онаможет прятаться. Забавно будет, поглядеть на его физиономию, когда он узнаетправду».

Едва Овсянников отчалил, Элла немедленно бросилась ктелефону и набрала номер.

— Здравствуйте, Леонид Игнатьевич, — приглушеннымголосом сказала она, когда Лаппо ответил. — Мы с вами незнакомы, но у меняк вам конфиденциальное дело. В воскресенье вы посетили Театр современной пьесы,и сопровождал вас Игорь Астапов, не так ли? Так вот, Леонид Игнатьевич, я — еговдова, Элла. Вы ведь знаете, что Игорь погиб?