— Ты выглядишь потрясающе, — сказал он.

Губы Натали изогнулись, но на улыбку это похоже не было.

— Платье выбрала твоя мать.

— Мне нравится фата.

— Она не пропускает мух.

Анжело улыбнулся и легонько сжал ее ладони. Священник вышел вперед, чтобы поприветствовать собравшихся. Пальцы Натали задрожали, и секунду она хваталась за него, словно в поисках поддержки, но затем ее руки замерли, холодные и безжизненные.

— …Можете поцеловать невесту.

Натали задержала дыхание и сморгнула непрошеные слезы, когда Анжело медленно поднял ее фату. Она не ожидала, что простая церемония так ее взволнует, но слова задевали глубинные струны души. Клятвы напоминали обо всем, чего она тайно желала: любви на всю жизнь, уважения, защиты, обожания…

Губы Анжело мягко прижались к ее губам с ноткой благоговения. Хотя это могла быть лишь ее фантазия. В ходе церемонии Натали начала мечтать, чтобы эта свадьба была настоящей. Чтобы Анжело действительно любил ее. Чтобы действительно хотел провести с ней остаток жизни, несмотря на ее «характер»…

Воспоминание об унижающих словах отца заставили ее отстраниться. Если Анжело это и не понравилось, он ничем не выдал себя, лишь заставил Натали опереться на свою руку и повел прочь из часовни — принимать поздравления.

Прием проводился в роскошном саду, раскинувшемся вокруг великолепной виллы Белландини, под украшенным цветами навесом. Шампанское лилось рекой, стол ломился от еды, но Натали едва могла проглотить пару кусочков. Она наблюдала за тем, как отец очаровывает всех сладкими речами, с ужасом видела, что мать выпивает один бокал за другим и говорит слишком громко и слишком много.

— Похоже, твоя мама наслаждается приемом, — заметил Анжело, вернувшись к молодой жене после общения с дедом.

Натали прикусила губу, наблюдая за матерью, которая плыла в танго с одним из дядей Анжело.

— В глубине души она очень застенчивая, но старается компенсировать робость с помощью алкоголя, — сказала она. — Лучше бы она этого не делала! Мама не знает, когда следует остановиться.

Анжело взял ее за локоть и отвел к увитой глицинией террасе, расположенной вдали от людей и шума. В душистой кроне над ними гудели пчелы.

— Ты выглядишь измученной, — сказал он. — Все это настолько тяжело дается?

— Никогда не думала, что улыбки так утомляют, — сухо произнесла Натали.

— Особенно если ты к этому не привыкла.

Натали отвернулась от его всевидящего взгляда. Анжело умел смотреть так, что ей казалось, будто он видит ее насквозь. Раньше он шутил, что она слишком серьезно относится к жизни. Натали пыталась, искренне пыталась наслаждаться жизнью, но не проходило и дня, чтобы она не думала о Лайаме…

— Мне понравились твои дедушка и бабушка, — сказала она, поднимаясь на цыпочки, чтобы понюхать пурпурный цветок. — Они так преданы друг другу, хотя прошло столько лет…

— А твои еще живы? — спросил Анжело. — Ты не внесла их в список, поэтому я решил, что они умерли.

— Они живы.

— Почему же ты их не пригласила?

— В нашей семье все не очень близки друг к другу, — сказала Натали.

Она вспомнила все натянутые, неловкие визиты бабушки и дедушки, когда окружающие пытались не упоминать о произошедшем в Испании.

Со смертью Лайама она потеряла не только брата, но и всю семью. Один за другим все родственники отстранились от Натали. Больше не было каникул на побережье с бабушкой и дедушкой. Через пару лет перестали приходить великолепные подарки ручной работы в день рождения, а потом и открытки…

— Мне жаль, что я не смог сделать так, чтобы Лаклан был здесь сегодня, — произнес Анжело после паузы. — Это против правил.

Натали посмотрела на него, прикрывая ладонью глаза от яркого солнца:

— Где он?

— В частной клинике в Португалии. Пробудет там как минимум месяц.

Натали ощутила прилив облегчения. Слава богу! Она так боялась, что Лаклан уничтожит себя раньше, чем получит необходимую помощь… Несколько раз она предлагала брату обратиться в клинику, но он никогда ее не слушал. Натали чувствовала себя бессильной и беспомощной, наблюдая, как он безрассудно разрушает свою жизнь.

— Не знаю, как тебя благодарить. Я так за него волновалась!

— Ему еще многое предстоит пройти, — ответил Анжело. — Он хочет помощи, но когда ее предлагают, все портит.

— Я знаю, — вздохнула Натали. — У брата проблемы с самооценкой. В глубине души он себя ненавидит. Не важно, что он делает, чего добивается, — он никогда не бывает достаточно хорош.

— Для своих родителей?

Натали отвела взгляд:

— В основном для отца.

— Отношения отца и сына часто бывают сложными, — сказал Анжело. — У меня тоже были с отцом проблемы. Это одна из причин, почему я переехал в Лондон.

Они подошли к фонтану, окруженному согретыми солнцем камнями. Тепло просачивалось через тонкие подошвы туфель на высоких каблуках. Легкие брызги от фонтана покалывали ее лицо и руки, приятно освежая.

— Тем не менее ты явно с этим справился, — сказала она. — Отец тебя обожает, а ты явно любишь и уважаешь его.

— Он хороший человек. Наверное, я больше похож на него, чем готов признать.

Натали смотрела на воду, которая лилась на спины мраморных дельфинов в фонтане, и гадала, что подумает Анжело, если она расскажет правду о своем отце. Поверит ли? «Вряд ли», — решила она, падая духом.

Отец добрался до Анжело первым и склонил на свою сторону. Всю жизнь он так и делал — рассказывал всем вокруг, как с ней трудно, какая она упрямая, холодная и неблагодарная. Единственный раз Натали осмелилась рассказать другу семьи, как на самом деле обращается с ней отец. Но это в конечном счете ударило по ее матери… Никакое физическое или словесное наказание не могло более жестко заставить Натали замолчать.

— Стоит вернуться к гостям, — сказала она.

— Скоро нам пора будет уезжать. — Анжело повел ее обратно к тенту. — Я хочу попасть в Сорренто до полуночи.

Внутри у нее сжалось — они проведут несколько дней наедине на вилле…

Ждет ли Анжело секса? Как долго она сможет отказывать ему? Натали жаждала его с того дня, как вошла в его офис. В присутствии Анжело все ее тело словно звенело, даже сейчас, когда они шли бок о бок. Время от времени ее обнаженная рука задевала рукав его костюма, и даже сквозь преграду дорогой ткани ощущалась энергия его тела. Она хотела его так же сильно, как всегда. Отчаянно, бесстыдно, жадно…

Она была бабочкой, а Анжело — пламенем, которое могло ее уничтожить, но все равно она не могла устоять. Однако одно дело — физически отдаться ему, и совсем другое — открыться эмоционально. Если она покажет ему все, чем полна душа, то что будет делать, когда Анжело ее бросит и разобьет ее сердце? Как ей собрать осколки?