и все заметили, что у него было веселое лицо, а улыбался он редко. Как свидетельствовал бывший в это время в Шиноне председатель Королевской счетной палаты Симон Шарль, «побеседовав с ней, король выказал радость».

Судя по свидетельствам очевидцев сцены этой первой аудиенции, Жанна во всеуслышание назвала дофина истинным и законным наследником престола.

— Мессир хочет, чтобы дофин был королем, и вопреки всем своим врагам он им будет. Я это сделаю, — сказала Жанна.

— Кто такой этот мессир? — спросили ее.

— Царь небесный, — ответила Жанна.

После этого Жанна попросила Карла сделать ей подарок и, когда тот согласился, потребовала у него Французское королевство. Карл очень удивился, но не захотел отречься от своего обещания. Тут же была составлена соответствующая дарственная запись, заверенная четырьмя королевскими нотариусами, и Жанна, указывая на Карла присутствующим, заявила:

— Вот сейчас перед вами беднейший рыцарь во всем королевстве Франция!

А немного погодя такой же дарственной записью она передала полученное в дар королевство Богу, а от Бога — обратно Карлу.

Историк Робер Амбелен по этому поводу пишет:

«На второй день по прибытии в Шинон Жанна потребовала от Карла, чтобы он принес ей в дар свое королевство… Король повелел королевскому нотариусу составить акт о таком даре. Тогда Жанна торжественно вручила королевство Франция «царю небесному», от имени которого она затем передала его Карлу… Эта по меньшей мере удивительная сцена разыгралась в присутствии герцога Алансонского и де ла Тремуя… Если учесть религиозные верования того времени, Жанна тем самым узаконила положение «Буржского короля»! Отныне Карл располагал своим королевством по «божественному праву», и, даже если он был рожден в прелюбодеянии, его положение стало неоспоримым».

Потрясающе! В течение нескольких минут Жанна фактически являлась королевой Франции!

Но почему она послушно делала все это? Почему она предпочла Карла VII, например, Карлу Орлеанскому, имевшему гораздо больше оснований быть наследником престола, или тому же малолетнему королю Англии? Все объясняется очень просто: Карл Орлеанский был лишь ее сводным братом (по отцу), и мать короля Англии была лишь ее сводной сестрой (по матери). В отличие от них Карл VII был ей братом и по отцу (во всяком случае, Жанна так считала или ей «настоятельно порекомендовали» так считать) и по матери. По словам Робера Амбелена, «комплекс незаконнорожденности породил солидарность тех, кто являлся его жертвами».

Дмитрий Мережковский писал:

«Кто Карл VII — сын ли короля Карла VI или герцога Орлеанского — этого никто не знал наверное, ни даже он сам… «Так называемый дофин» — позорный титул несчастного Карла в государственных грамотах, подписанных королевой-матерью: «так называемый» значит «ненастоящий». Год рождения Карла, 1403, совпадает с тем годом, когда прелюбодеяние матери его с герцогом Орлеанским было в наибольшем разгаре. Страшное оружие в руках англичан — то, что не только для них, но и для самих французов Карл VII — сомнительный сын короля Франции Карла VI, а колыбельный младенец Генрих VI — несомненный сын английского короля Генриха V и внук французского короля, следовательно, единственный законный наследник обоих соединенных престолов, английского и французского».

На наш взгляд, невозможно со стопроцентной достоверностью утверждать, что Карл был сыном именно Людовика Орлеанского (он с такой же вероятностью мог быть и ребенком Луи де Буа-Бурдона). Конечно же не могла это доказать и Жанна. Самое смешное, что точно этого не знала и сама Изабелла Баварская, ведь в год рождения Карла она одновременно «общалась» и с Людовиком Орлеанским, и с Луи де Буа-Бурдоном. Все это лишний раз доказывает, что легко поддающуюся внушениям Жанну тщательно подготовили к выполнению ее задачи. Как заключил Робер Амбелен, «ей было прекрасно известно, какие взгляды ей надлежало защищать».

ЗНАКОМСТВО ЖАННЫ

С ГЕРЦОГОМ АЛАНСОНСКИМ

В Шиноне включившаяся в предложенную ей игру Жанна впервые встретилась с герцогом Жаном Алансонским. Этот человек — ближайший сподвижник дофина Карла, его кузен и крестный отец его сына Людовика — займет в ее жизни очень важное место.

Об их первой встрече стоит рассказать особо. Когда Жанна появилась в Шиноне, герцог Алансонский находился на охоте в Сен-Флоране близ Сомюра. Узнав о приезде Жанны, он бросил все и примчался в Шинон. О встрече с Жанной он сам рассказывал так:

«Я увидел Жанну, разговаривающую с королем. В тот момент, когда я подошел, Жанна спросила, кто я, и король ответил, что я герцог Алансонский. Тогда Жанна сказала: «Добро пожаловать, чем больше людей королевской крови соберется вместе, тем будет лучше».

Удивительное свидетельство и не менее удивительная реакция «простой пастушки»!

Трактовать эту вошедшую в историю фразу можно по-разному, но первое, что приходит в голову, это констатация Жанной факта своего королевского происхождения. Вроде бы нас тут было двое, теперь — стало трое. И чем больше людей королевской крови соберется вместе, тем лучше.

С этого момента Жан Алансонский и Жанна стали близкими друзьями. Жанна называла его не иначе, как «мой милый герцог», а Жан уже на следующий день после знакомства подарил ей красивую лошадь. Известно также, что Жанна неоднократно встречалась с матерью и женой герцога Алансонского.

Отметим, что Жан Алансонский в первом браке был женат на дочери герцога Карла Орлеанского. Карл Орлеанский и Жанна были сводными (по отцу) братом и сестрой, следовательно, Жан Алансонский и Жанна были родственниками (Жанна была сестрой его тестя). Известно также, что однажды Жанна спасла Жану Алансонскому жизнь, попросив его во время боя встать на другое место. Юный герцог перешел на другое место, и в ту же минуту пушечное ядро поразило человека, занявшего его место. Это объясняет если не все, то очень многое.

«ПРОВЕРКА» ЖАННЫ В ПУАТЬЕ

Уже с первых шагов Жанны в Шиноне стало ясно, что для осуществления задуманного плана она является идеальной кандидатурой.

Но, по средневековым представлениям, для осуществления своей воли Господь мог избрать лишь девственницу, и только ее не мог превратить в свое орудие дьявол. Поэтому-то Жанну в Шиноне встретили и подвергли обследованию две дамы, и не кто нибудь, а две королевы — Мария Анжуйская и ее мать Иоланда Арагонская.

Совершенно очевидно, что сословные различия и предрассудки в средневековой Франции были столь велики, что удостоиться чести стать спасительницей нации и практически святой простая пастушка не могла ни при каких