В глазах Дикси явственно читалось слово «Дура», и я была с ней полностью солидарна.

Вечер пролетел удивительно быстро, и мы, не желая расставаться, еще прогулялись по ночному Ант-Лейку. Чак направился в кафе, чтобы проверить, как идет завершение смены, и я простилась с ним долгим поцелуем. Это был наш первый поцелуй, и он был неплохим, но… Жаль, но я не почувствовала ровным счетом ничего, кроме толики любопытства.

Как-то так случилось, что все мои мысли принадлежали Кристиану. Человеку, с которым у меня не могло быть будущего — потому, что в моем будущем он просто не существует, а в его настоящем не существую я.

Дикси и Бен проводили меня до дома. Прощаясь с подругой, я чмокнула ее в щеку и прошептала:

— Он и правда делает тебя лучше. Держись за него.

Я вошла в дом со странным чувством внутренней пустоты. Откуда она взялась? Оттого, что я видела, как счастливы Бен и Дикси, но не чувствовала подобного в себе?

Всякий раз, когда я видела Кристиана, я чувствовала щекочущий холодок в животе. Каждый раз мое сердце сбивалось с такта. Когда я смотрела на Чака, эмоции были совершенно другого рода. Я чувствовала некое внутреннее тепло, но… было ли этого достаточно? То же тепло я ощущала, когда смотрела на гоняющегося за солнечным зайчиком котенка, или на смеющегося в коляске малыша… Мне не доставало какой-то искры между нами.

Несправедливо.

Мне было тоскливо, и хотелось даже, чтобы Кристиан появился. Пусть я бы не стала говорить с ним, но хотя бы увидела его силуэт… Но, несмотря на то, что в моей комнате были плотно задернуты шторы, появляться он не спешил. А сама позвать я так и не осмелилась.

Так и заснула, пока в моей голове крутилась безумная карусель — только на этот раз лица поменялись. Чак и Кристиан. Кристиан и Чак. С одним я могла бы быть, возможно, счастлива — если бы приняла его истинную сущность. Но мы оказались разделены нерушимой преградой — временем. Другой был рядом, но делал ли он меня счастливой?

Нет, боюсь, что нет.

На следующий день, ближе к вечеру, я вошла в антикварный магазинчик Селин. Она была там, но, кажется, уже собиралась уходить.

— Вы закрываетесь? — с некоторой досадой спросила я. Любопытство жгло меня изнутри.

— Да. Ты хотела что-то приобрести?

— Нет, я… — Я замолчала. «Посмотрю по ситуации», называется. И что мне говорить? Лучше бы все заранее придумала. — Я хотела кое о чем вас спросить, но… наверное, это долгий разговор.

— Вот как? — Селин изогнула тонкую бровь. Сегодня на ней была черная шляпка и черные же перчатки. — Ты меня заинтриговала.

Я молчала, а Селин все так же выжидающе смотрела на меня.

— Вы знаете, кто такой Кристиан Валентрис? — на одном дыхании выпалила я.

Я все прочитала по ее лицу. Она пыталась удержать маску хладнокровия, но не смогла. Вспышка изумления в красивых глазах — и мне все тут же стало ясно.

— Знаете. Вы — та самая Орхидея.

Краска отхлынула от ее лица. Селин покачнулась. Прикрыла глаза и некоторое время стояла без единого движения.

— Итак, ты все знаешь. — Кажется, она совладала со своими эмоциями и выглядела на удивление спокойной и собранной. — Тогда что тебе нужно?

— Не знаю — догадываюсь, но полной картины не вижу, — отрывисто сказала я. — А то, что выходит… не укладывается у меня в голове. Мне нужны ответы.

— Пойдем. Ты права, разговор предстоит долгий.

Селин заперла магазин и направилась вниз по улице. Вслед за ней я поднялась на крыльцо, выкрашенное ослепительно-белой краской — прямо в тон ее сегодняшнему наряду. Селин распахнула дверь, приглашая меня войти.

Внутри царила безукоризненная чистота. Представшие моим глазам гостиная и кусочек кухни обставлены со вкусом. Было заметно, что Селин любит простор и роскошные вещи, а уж о ее любви к старине не стоило и говорить.

Я села на длинную софу перед давно остывшим камином. Селин появилась несколько минут спустя. На серебряном подносе стоял чайничек и две чашки.

— Пей, милая.

Селин грациозно опустилась в кресло напротив, положив ногу на ногу. Улыбнулась своей кошачьей улыбкой, но та быстро поблекла, словно была вынужденной, фальшивой. Улыбаться ей сегодня не хотелось.

— Полагаю, Кристиан — и есть тот самый дух, с которым ты так жаждала пообщаться.

-Да, и я… Мы разговаривали с ним.

— Он говорил обо мне? — с какой-то жадностью во взгляде спросила Селин. Даже чуть подалась вперед — так сильно ее волновал мой ответ.

— Я не спрашивала. Но заметно, что его что-то сильно терзает.

Селин постучала ногтями по подлокотнику кресла.

— Знать бы, в какой именно момент вы пересеклись…

— Вы знаете о пересечении времен в «Лавандовом приюте»?

— Да. Это особенный дом. И ты не первая, кому выпало столкнуться с его чарами.

Одной из первых наверняка была моя бабушка. А может, и нет — может, это началось гораздо, гораздо раньше.

Вопросы роились в голове, и я растерялась, не зная, с чего начать. И тогда, медленно набрав в легкие воздуха, решила начать с самого главного.

-Так значит, вы живете уже около полутора сотен лет?

— Все верно. — Уголок коралловых губ чуть дрогнул.

Но странное дело — я не видела ни радости в лице Селин, когда она это говорила, ни торжества… лишь некая… едва ли не обреченность.

— Кристиан спас меня от охотников на ведьм. Тогда я плохо представляла себе, что такое магия, но была ею практически одержима. Отыскивала по всей стране гримуары ведьм, и пыталась по ним постигать колдовское искусство. За одним из ритуалов меня и застал охотник на ведьм. А Кристиан… он просто оказался рядом. Тогда я была уверена, что это судьба. Я не рассказала ему о том, что в действительности хотела быть ведьмой, говорила, что злые языки меня опорочили, заставили охотников думать, что я та, кем не являюсь. Кристиан поверил моим словам. Он помог мне — не знаю, что он сделал, но охотники на ведьм больше никогда не беспокоили меня. Кристиан в ту пору жил в том самом доме, которым ты сейчас владеешь — «Лавандовом приюте». Мы жили… не вместе, ведь не были мужем и женой, а законы морали в те времена были совершенно иными. Но… мы по-настоящему были счастливы оттого, что обрели друг друга.

Я корила себя за глупость и совершенно неуместную ревность, но ничего не могла с собой поделать — мне было неприятно слушать историю любви Кристиана и Селин. Но я все же заставила себя произнести:

— И что же случилось потом?

— Я не сумела жить так, как живут все. Меня с детства неудержимо тянуло к магии, и даже случай с охотником на ведьм, едва не окончившийся трагедией, не смог отбить у меня желание обладать тайными знаниями. После долгих поисков я связала свою жизнь с неким… культом. Это был ковен ведьм в Эшетауре, и ведьм невероятно сильных. Они разглядели во мне потенциал, обещали научить всему, что знали сами. Но плата за вхождение в ковен была невероятно высока — отречение всех связей, всего, что делало меня обычным человеком. Взамен — возможность пользоваться своей силой, не боясь осуждения и не боясь быть пойманной. И… бессмертие.