— Это отличный пивной супчик, — возразил Хенк.— Не понимаю, чем он тебе не приглянулся. Я его ел, и ничего не произошло.

— Может, у тебя просто организм пивомпроспиртован и желудок к таким супчикам адаптирован. Послушай, у тебя естькакая-нибудь таблетка? Мне что-то анальгин совсем не помогает. Самочувствие —хуже некуда.

— Конечно, любимая.

Хенк встал и бросился на кухню искать аптечку.Я вновь потерла больную щеку и, подняв голову, сквозь слезы увидела стоявшего вдверном проеме Яна. Он смотрел на меня насмешливыми глазами, но в них все жеможно было прочитать и жалость.

— Ты не брал мой паспорт и деньги? — выдавила яиз себя, заранее понимая, какой будет ответ.

— Нет, — покачал головой Ян и уже как-то болеемягко спросил: — Больно?

— Больно, — честно призналась я и отвела глазав сторону.

— Уезжай, — сказал молодой человек и собралсябыло уйти, но я тут же остановила его и сказала дрожащим голосом: — Помоги.

— Что? — не сразу понял меня Ян.

— Помоги мне уехать.

— Как?

— Я уверена, что мой паспорт у твоего отца.Тебе лучше знать, где он может его спрятать.

Но молодой человек не отреагировал на моюпросьбу и как-то задумчиво произнес:

— Ты сейчас похожа на мою маму.

— На маму?

— Угу.

— Ее звали Рия?

— Угу.

— А чем же я на нее похожа?

— Она постоянно плакала, когда отец ее бил.

Когда Ян произнес последние слова, япочувствовала себя так, словно ушат холодной воды вылили на мою разгоряченнуюголову.

В этот момент в спальне появился Хенк скакой-то таблеткой и стаканом воды. Ян тут же сменил тему разговора и посмотрелна часы.

— Папа, я, наверное, сегодня у бабушкипереночую.

— Вот и правильно, сынок, переночуй у бабушки.Мы здесь с Таней немного повздорили. Ты не обращай внимания. Сам знаешь, покаидет притирка характеров и все такое.

— А Таня у нас еще долго будет?

— Конечно. Она никуда не торопится. Ей у насочень хорошо.

Ян бросил на меня взгляд, полный жалости, ивышел из квартиры.

Я мало верила в то, что мои документы и деньгиукрали в аэропорту. Я почти была уверена в том, что деньги и документы из моейсумки украл Хенк. По всей вероятности, он понял, что я испытала настоящееразочарование от нашей с ним встречи и хочу как можно скорее вернуться к себедомой. Для того чтобы меня удержать, он пошел на крайние меры и спрятал мойпаспорт. В любом случае, сейчас лучше всего не впадать в панику. Я уже сделаладля себя вывод, что Хенк — психически нездоровый человек, а с такими людьминужно быть осторожной. Никто не знает, что он может натворить дальше.

Мне необходимо остаться в доме одной и найтисвой паспорт. Только вот как это сделать? Первое, что пришло мне в голову, —так это обыскать дом ночью, потому что днем Хенк вряд ли оставит меня одну.Поэтому у меня есть единственный шанс найти пропажу в то время, когда Хенкспит.

— Хенк, а когда на работу выйдешь? — спросилая, стараясь унять дрожь в голосе, чтобы не вызывать у Хенка хоть каких-нибудьподозрений. — Ты взял отгулы в связи с моим приездом?

— А что такое отгулы?

— Ну, это такой маленький вынужденный отпуск.

— Не брал я никаких отгулов.

— Так почему же ты не на работе?

— Предприятие, на котором я работал, на дняхразорилось.

— Как разорилось? — я была в шоке от того, чтоя приехала не только к душевнобольному, но еще и к безработному ибесперспективному жениху.

— Обыкновенно. Ты что, не знаешь, какразоряются предприятия? Просто оно стало банкротом, и все.

— Вот это да! Значит, ты сейчас безработный?

— Пока безработный.

— А почему ты не написал мне об этом в письме?

— Я хотел рассказать тебе об этом при встрече.

— Странно, вообще-то о таких вещах сообщаютсразу.

— И что бы от этого изменилось? Ты стала быменя меньше любить?

— Так что мы будем делать с моим паспортом? —перевела я разговор на более волнующую меня тему.

— Ты не ответила на мой вопрос, — Хенк тут женахмурил брови.

— Не знаю. Просто мне не совсем нравится, чтоя на месте узнаю много того, о чем было бы легче написать в письме.

Конечно, если бы я согласилась соединить сХенком свою судьбу и остаться в Голландии, я бы переживала по поводу того, чтотеперь у него нет работы, но в данный момент меня это меньше всегоинтересовало.

— Ты веришь, что я не крал твой паспорт?

— Конечно, — соврала я. — Скорее всего, у меняего украли в аэропорту, пока я ждала багаж.

— Мне приятно, что ты не думаешь обо мнеплохо. А насчет паспорта не переживай.

— Как это — не переживай?

— Что-нибудь придумаем.

— Куда я могу обратиться, чтобы зафиксироватьфакт воровства?

— Я обязательно узнаю, что можно сделать. Япомогу.

— Когда?

— Не переживай. Я все сделаю.

Хенк говорил таким проникновенным голосом, чтоискренне хотелось ему верить и не думать о том, что он конченая скотина. Ну ужя-то хорошо знала, что другим словом его просто не назовешь. Он что-то говорилмне про любовь, про то, что я именно та женщина, о которой он мечтал, чтоединственное, чего мне не хватает, — так это умения экономно вести хозяйство,но он этому меня обязательно научит. А я сидела, придавленная тяжелым грузомпроблем, которые в одночасье на меня навалились, и думала, как такое могло сомною случиться? И что будет со мной дальше?

— Таня, милая, ты меня простила за то, что яподнял на тебя руку? Просто ты сама меня довела. Я виноват в том, что не смогсдержаться… Каюсь! Понимаешь, до тебя я никогда в жизни не ударил ни однойженщины. Сам не понимаю, как со мной такое могло произойти.