— Пей, — сказала она, когда официант поставил перед Селеной дымящуюся чашку. — Попробуем зайти с другой стороны.

Кофе был густым и горьким. Селене совсем не понравился его вкус, но если нужно для дела… Она сделала осторожный глоток, потом еще один.

— До дна, — велела Элеонора.

Селена поморщилась, выпила кофе залпом.

— Теперь переверни чашку вверх дном.

— Зачем?

В ответ Элеонора лишь нетерпеливо взмахнула рукой.

Все больше укрепляясь в мысли, что это всего лишь не слишком умная шутка, Селена опрокинула на блюдце содержимое чашки.

— Ну-ка. — Элеонора осторожно провела указательным пальцем сначала по периметру блюдца, потом по периметру темно-коричневой кофейной кляксы, нахмурилась, задумчиво посмотрела в пустоту.

— Ну, что там? — Селена изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал небрежно. Гадание на кофейной гуще — то еще предсказание.

— У твоего мальчика странный образ, — сказала Элеонора.

— Это как?

— Посмотри сама, он похож на волка.

Селена посмотрела на кофейную кляксу. Да, действительно напоминает оскаленную волчью морду. Или собачью. И что с того?

— Ерунда, — убежденно сказала она. — Данила совсем не похож на волка.

— Внешне не похож, но суть…

— Это все, что вы можете рассказать мне о моем будущем? — Селене совсем не понравилось, что Данилу сравнили с каким-то там волком.

— Нет. — Элеонора отодвинула от себя блюдце. — Тебе ведь хочется знать, будете ли вы встречаться? Будете, через девять лет.

— Так нескоро?! — Ей не удалось скрыть разочарования.

Элеонора улыбнулась:

— Девочка, я тебя понимаю. Когда тебе шестнадцать, девять лет кажутся вечностью, но поверь мне, время летит очень быстро. Иногда намного быстрее, чем нам хотелось бы.

— И мы действительно будем встречаться? — Селене очень хотелось поверить. Она даже готова была забыть про здравый смысл.

— Будете. А что тебя смущает?

— Смущает. Он такой необыкновенный, такой красивый, а я уродина.

— Ты не уродина. Ты тоже очень…

— Вот только не надо мне врать. — Селена болезненно поморщилась. — Я прекрасно знаю, какая я.

Элеонора вздохнула, оперлась подбородком на сцепленные в замок пальцы.

— Ты говоришь об оболочке.

— Да, я об оболочке, а вы о душе. Прошу вас, не нужно проповедей!

Они надолго замолчали. Элеонора закурила еще одну сигарету. Селена съела еще одну конфету. Просто так, из вредности. Через девять лет они с Данилой будут встречаться… Фантастика! Нет, не фантастика даже, а глупая детская сказочка. Сколько ей исполнится? Двадцать пять? Ну конечно, станет Данила встречаться с двадцатипятилетней старухой!

— Лучше скажите, чем закончится наше с ним, э… общение? — осторожно спросила она.

— Я не знаю. — Элеонора пожала плечами.

— То есть там, — Селена кивнула на кофейную чашку, — об этом ни слова?

— Да, там об этом ни слова.

— А вы меня не обманываете?

— Зачем мне тебя обманывать?

— Ну, довольно просто сказать «вы будете встречаться через девять лет», а как это проверить?

— Тоже довольно просто, нужно лишь прожить девять лет, — улыбнулась Элеонора.

— Девять лет — это очень долго. Я не смогу ждать так долго.

— Это только кажется, что долго. Скажи, ты подумаешь над моим предложением?

— Ну, если в ближайшие девять лет мне все равно ничего не светит… — Селена из последних сил старалась быть по-взрослому ироничной, боялась показать свою слабость перед этой роскошной и по виду совершенно несгибаемой женщиной. А еще она хотела узнать, наконец, как это — быть частью не коллектива, а семьи.

— Это означает, что ты согласна? — Серебряные браслеты на запястьях Элеоноры тревожно звякнули.

Селена рассеянно потерла переносицу и задала третий самый важный вопрос:

— Вы же меня совсем не знаете. А вдруг я вам не понравлюсь?

— Я знаю о тебе достаточно.

— Из этого? — Селена постучала по столу кофейной чашкой.

— Из этого в том числе.

— У меня очень сложный характер.

— У меня тоже. Ты согласна?

Да, она была согласна. Что-то там такое говорила Элеонора про родную кровь?.. Кажется, это не пустые слова. Пусть они знакомы всего пару часов, но ей необъяснимо комфортно в обществе этой странной женщины. Не нужно делать над собой никаких усилий, чтобы признать в ней родного человека. Или родственную душу. Может, это и есть зов крови?..

— Когда вы меня заберете? — спросила девушка вместо ответа.

— Теперь уже очень скоро. Осталось уладить лишь кое-какие формальности. — Элеонора облегченно вздохнула. Или Селене это только показалось…

* * *

На урегулирование формальностей ушла неделя. Все это время Селена жила как во сне. Слух о том, что ее забирают, мгновенно разнесся по детдому. На целую неделю она стала центром всеобщего внимания. Такие знаменательные события, как внезапное появление чьих-то родственников, происходили крайне редко. На памяти Селены такое случалось лишь дважды.

Четыре года назад к Зойке Леговской аж из самой Сибири приехала бабушка. Бабушка была еще молодой и очень энергичной. За несколько дней она расположила к себе и персонал, и воспитанников. Притихшая, не верящая в свое счастье, Зойка ходила за ней хвостом, точно боялась, что бабушка может исчезнуть так же внезапно, как и появилась.

Бабушка погостила недельку, а потом, расцеловав внучку и всех, кто подвернулся под руку, уехала обратно. В тот же день Зойка заболела. Медсестра Алла Федоровна сказала, что это ОРВИ, но все знали — никакое это не ОРВИ, это страх, панический страх, что только что обретенный родной человек больше никогда не вернется.

Зойкина бабушка не подвела. В течение полугода почти каждую неделю Зойка получала от нее письма, ежемесячно — посылки со сладостями и домашним вареньем. А потом бабушка вернулась и забрала Зойку с собой. Насовсем. Как же ей тогда все завидовали! И Селена тоже завидовала. Завидовала и мечтала оказаться на Зойкином месте.

Вторым счастливчиком был Витька Машковский, застенчивый, щупленький восьмилетний мальчик. Вернее, это сначала все считали его счастливчиком. У Витьки нашелся родной дядя. Он приехал на большом сияющем джипе, засыпал племянника подарками, оказал спонсорскую помощь детдому — купил новенький телик в комнату отдыха.

Дядя был из новых русских, простой, грубоватый, добродушный — мечта любого мальчишки. В отличие от Зойкиной бабушки, ему на урегулирование бюрократических формальностей понадобилось меньше недели.