Нет, она не читала. Несмотря на то что многочисленные международные издания были аккуратно разложены на журнальном столике, Джейн ими не интересовалась. Она не заботилась об одобрении окружающих ни раньше, ни тем более сейчас. Как она могла объяснить Саиду, что для нее все это бессмысленно. Зачем женщине стараться быть красивой для человека, который никогда не прикоснется к ней… Посещение сегодняшней вечеринки поместит их обоих под микроскоп общественного внимания, позволит всем увидеть их реальные отношения и сделает их посмешищем.

– Люди будут наблюдать за нами, – сказала Джейн. – Они обратят внимание на язык тела и поймут, что наш брак фиктивный.

– Они не поймут.

– Они догадаются.

– Чего ты хочешь, Джейн? Чтобы я осыпал тебя поцелуями на публике? Чтобы хватал тебя за талию, устраивая неподобающее шоу всякий раз, когда камера будет направлена в нашу сторону? Чтобы пережил невыносимое сексуальное разочарование, когда мы вновь окажемся одни? Ты этого хочешь?

Одно лишь слово засело в ее сознании, затмив даже тот приятный факт, что Саид не осмеливается дотронуться до нее.

– Неподобающее?

Его губы болезненно искривились.

– Я не стану притворяться женихом, потерявшим голову от любви. Это только вызовет многочисленные насмешки, когда через полгода наш брак будет расторгнут. Я собираюсь быть тем, кто я на самом деле.

Джейн пристально смотрела на шейха. В ее взгляде разочарование соперничало с восхищением. Многие его черты казались ей привлекательными, хотя она и не желала этого. Саид был горд. Неукротим. И абсолютно уверен в себе. И все же его ночные кошмары противоречили этому цельному облику гордого короля. Будто внутри его скрывалось темное уязвимое место. Разве может быть плохим желание понять человека, за которого вышла замуж? Она рассказала ему о себе почти все, а вот он до сих пор не ответил ей взаимностью.

– Понимаешь, я практически ничего о тебе не знаю, – сказала Джейн.

Он поднял брови.

– Напротив. Ты знаешь гораздо больше других. Ты знаешь все о моих предках и истории семьи.

– Я не это имела в виду, Саид, и ты это знаешь. Я говорю серьезно.

– Я тоже очень серьезен. Я никогда не говорю о себе. Я не раскрою душу ни тебе, ни кому-либо другому.

Джейн понимала бессмысленность аргумента «я же твоя жена», потому что это было не так. Поэтому она дерзко вскинула голову и, глядя прямо в его красивые черные глаза, просто спросила:

– Почему?

Он пожал плечами:

– Потому что доверие опасно. Люди в моем положении хорошо это знают. – Он колебался. – Очень рискованно подпускать людей близко к себе. Они предадут. Или продадут.

– Ты не доверяешь мне?

Шейх помолчал.

– Вообще-то я тебе доверяю. Не знаю почему, но доверяю. – Его взгляд был нетерпелив. Очевидно, Саид хотел поскорее закончить этот разговор. – Но я не стану рассказывать ничего, что, вероятно, ты хотела бы знать.

– Почему?

– Потому что, рассказав тебе все это, я перейду на более глубокий уровень отношений между нами. А я этого не хочу.

По какой-то причине эти слова задели Джейн сильнее, чем можно было ожидать, но она сумела сохранить на лице непроницаемое выражение.

– Или это может освободить демонов, запертых внутри тебя.

Шейх напрягся.

– У меня нет никаких демонов, Джейн.

– Разве? – тихо спросила она. – Разве никто из женщин, с которыми ты спал, не спрашивал, почему у тебя случаются ночные кошмары? О том, почему во сне твое тело каменеет, а ты выкрикиваешь непонятные слова, от которых кровь стынет в жилах?

Саид неподвижно смотрел в ее янтарные глаза, пытаясь подавить вспыхнувший гнев и возмущение. Он был уверен, что кошмары прекратились. Он молился, чтобы это произошло. Логика говорила ему, что это просто повторяющаяся модель, вызванная переживаниями эмоциональных событий его жизни, что ночные видения скоро пройдут. И они проходили. Но затем возвращались снова и были еще хуже, чем раньше. Остаточные чувства после пробуждения становились все более горькими. Возможно, потому, что чем старше становишься, тем острее понимаешь величину утраты.

– Нет, – сказал он почти грубо. – Они не спрашивали. А если бы осмелились спросить, я заставил бы их замолчать. Но тебе, похоже, на это наплевать, не так ли, Джейн?

– Не так. Я просто не вижу смысла ходить на цыпочках вокруг тебя, – ответила она, дотрагиваясь пальцами до своих бриллиантовых серег в ушах, будто желая убедиться, что они все еще там. – У нас уже достаточно запретных тем. Может, не будем увеличивать их количество?

Между ними повисла тишина, огромная, как волны на пляже Азрак-аль-Хаади, куда родители брали его с собой во время семейных праздников, пока однажды весной, когда пустыня была покрыта цветами, его мир не был разрушен. Почему ему казалось, что эта девушка дергает его за нитку, будто воздушного змея на ветру?

– Ты можешь задать один вопрос, – наконец произнес он. – Только один. Что ты хочешь знать?

После минутной паузы Джейн ответила:

– В чем причина твоих ночных кошмаров?

Он недооценил ее ум. Как недальновидно с его стороны! Этот с виду простой вопрос требует подробных объяснений. Шейх не хотел ей лгать, даже если бы смог. И не только потому, что их отношения с самого начала строились на жесткой честности. Что-то подсказывало ему, что эти янтарные глаза увидят, если он солжет.

– Это длинная история.

– У нас полно времени, Саид, – тихо сказала Джейн.

Он понял, что она имела в виду. Они были одни в своем номере, если не сказать – в ловушке. Бежать некуда. Она была права. У них было много времени, слишком много.

– Ты знаешь, что моя мать погибла, когда мне было семь лет?

Выражение лица девушки было серьезным. Она коротко кивнула:

– По официальной версии, это был несчастный случай.

Хриплый смех вырвался из его горла.

– Можно сказать и так. Некоторые факты ты узнаешь, другие – нет. Дело в том, что многое из того, что случилось на самом деле, не задокументировано.

– Почему? – Голос девушки звучал почти возмущенно, и Саид понимал почему. Для такого специалиста, как Джейн, ученого-историка, проводящего полжизни в архивах, скрывать правду было равносильно преступлению. Но его рассказ не имел никакого отношения к ее работе. Это была сугубо личная история.

Шейх обреченно вздохнул и выстрелил в нее предупреждающим взглядом.

– То, что я расскажу тебе, никто и никогда не должен узнать. Я сейчас говорю не с историком, а со своей женой. Ты понимаешь?

– Да, – твердо ответила она. – Я понимаю.

Саид сделал глубокий вздох.