— Мы идем гулять!

— На кладбище? — трагичным тоном произнесла Венера.

Девчонки уныло завздыхали.

— Нет, в кино, — нашлась Саша.

Это был индийский фильм. Девчонки сидели в пятом ряду полупустого зала. Посередине Саша с громадным пакетом черешни в руках и вторым пока пустым пакетом для мусора. Девчонки шмыгали носами, смеялись, грызли семечки, ели черешню и плевали косточки в ладошки, а потом складывали все в кулек, скрученный Сашей из газетного листа. Экранные герои мучились, любили, горевали, радовались и танцевали. Саша смотрела то на них, то на увлеченных сюжетом девчонок. Зрители — небольшое количество истинных ценителей индийского кино — не уставали сердито шипеть на беспокойных соседок. Ехидные барышни хихикали в самых патетических местах, в тех, в которых раньше Сашино сердце сжималось бы от боли и соучастия, и она смеялась вместе с ними. Таня поворачивала к Саше сияющее лицо, Леночка жмурилась, как маленький сытый котенок, Венера отпускала точные комментарии, усиливая приливы хохота в девичьей стайке. Света молчала, только один раз она произнесла фразу, перед которой поблекли все предыдущие остроты.

Девчонки неожиданно грустнели, в то время как зал сотрясался от хохота. Они были гораздо живее, интереснее, глубже, чем все, что происходило сейчас на экране, и Саша, любуясь ими, думала, что все в ее жизни изменилось. Что треволнения любимых прежде героев кажутся игрушечными, ненастоящими по сравнению с теми, что происходят с живыми людьми. Что жизнь гораздо интереснее и увлекательнее, чем кино.

И Саша была абсолютно права, потому что, вернувшись в общежитие, юные девушки, да и она сама, совершенно забудут просмотренный фильм. Потому что будут танцы и вино, придут неожиданные гости. И их будет больше, чем за все время абитуры. Может, потому, что осмелевшие девчонки не станут запирать дверь и на каждый стук будут кричать:

— Милости просим!

И очень скоро в гостеприимную комнату будут заходить все новые и новые люди. Энрике снова будет стоять перед Сашей на коленях, а потом появится Сильвия и утащит своего бойфренда спать. Сплетутся новые интриги, завяжутся новые отношения. Беленькая Леночка забудет про яичницу и весь вечер просидит в коридоре на подоконнике, а курчавый венгр Анастас будет рассказывать ей про Буду и Пешт, две части столицы его родины. Венерин ухажер Ваня уснет на Сашиной кровати, обнимая подушку, а его подпивший земляк Брашовяну будет весь вечер приставать к Венере, и в конце концов она… укусит его за нос. И все будут его жалеть, прикладывать к длинному носу пропитанный водкой (!) компресс. Сахиб и Тоня будут постоянно выяснять отношения, выбегая на кухню. Сахиб разобьет себе в кровь руку, Тонька с плачем будет его перевязывать.

Часть компании переместится к Сахибу, и там одни будут обсуждать положение курдов в Турции, другие — танцевать. Осмелевшая Света будет петь, а неизвестно откуда приблудившийся поляк аккомпанировать ей хлопками в ладоши. Потом придет помятая комендантша и будет требовать «прекратить безобразие», но забудет про все, когда сосед Сахиба — красавчик Адам пригласит ее на «последний танец». Галантный кавалер уведет даму домой, оставшиеся буду продолжать полюбившиеся «безобразия». Адам вернется под утро и принесет цветы «прекрасной даме». Саша будет смотреть в его теплые карие глаза, обладающие волшебным свойством — видеть прекрасной каждую женщину. И лохматую комендантшу, и Сильвию, и Венеру, и Светлану, и ее — Сашу.

Она будет сидеть на подоконнике чужой комнаты, смотреть в серое небо, скрывающее рассвет. В наушниках будет играть музыка, звуки которой разбудят в Сашиной душе ощущение счастья. А потом появится солнце. Ненадолго, на несколько минут. Но этого будет достаточно, чтобы Саша успела оглядеть мир, лежащий у ее ног, и понять, что все это на самом деле.

На небольшом подносе высилась горка румяных лакомых, мягких даже на вид булочек. Из надреза на боку каждой аппетитно выглядывали белоснежные, отливающие перламутром взбитые сливки. Саша невольно сглотнула, но счетчик в голове был неумолим. Одна булочка со сливками стоила больше, чем может себе позволить человек, живущий на стипендию. Если бы Саша уступила легкомысленному зову желудка, булочка оказалась бы единственным на сегодня блюдом. Пришлось бы обойтись не только без завтрака, но, пожалуй, и без обеда. Обычный Сашин завтрак состоял из чашки чая, куска черного хлеба и салата с многообещающим названием «витаминный». Правда, витаминов в нем было — одно название: грубо нашинкованные ломти капусты, среди которых попадались тоненькие полоски вялой морковки. Следы яблока удалось обнаружить всего раз, но Саша не теряла надежды. Все это заправлялось подсолнечным маслом, крепко пахнущим семечками. Черед обеда наступал после занятий. По дороге домой Саша заходила в булочную и покупала четвертинку свежего пористого дарницкого хлеба. Из пакетика сухого супа получалась неплохая похлебка, особенно если заправить ее картошкой и поджаренным луком. Супа получалось так много, что хватало на ужин. Сэкономленные таким образом деньги Саша тратила на кофе в перерывах между парами. И всего этого не будет, если сейчас она потратит деньги на булочку.

Саша сосредоточенно нахмурилась, в эту минуту она походила не на студентку-второкурсницу, а на пятилетнюю девочку, да к тому же опрокинувшую на платьице… кисель. Казалось, сейчас откроется дверь, и Саша услышит расстроенный мамин голос. Сильными руками мама отодвинет табурет, на котором сидит застывшая девочка, промокнет тряпкой розовые кисельные пятна. Платье отправится в стирку, а перед нахохлившейся, сунувшей руки между голыми коленками девочкой в синей майке возникнет новый стакан.

Мама никогда не выговаривала за провинности, она грустно вздыхала и шла исправлять, оставляя дочь один на один со своей совестью. Саша отчетливо помнила, как придерживала края платья, чтобы кисель не вылился из подола, с отчаянием чувствуя, как он медленно просачивается сквозь ткань. Ощущение было настолько ярким, что ей захотелось сжать колени, избегая мокрого прикосновения пропитанного сладкой липкой жидкостью платья к обнаженной коже. Она со стыдом вспоминала, как приложила к губам полный стакан с тем, чтобы выпить его залпом и отправиться на улицу. Пятница, за плечами садик, впереди — два чудесных дня, наполненных законными радостям. Первые два глотка дались легко, но потом что-то случилось. Плотный кисель забил рот, заполз в горло и… застрял. Саша судорожно глотнула раз-другой, отвела стакан, и — ах! — кисель вывалился на колени.

Сашу бросило в жар, точно так же, как тогда. Она сердито посмотрела на сладкий булочкин бок и еле удержалась, чтобы не погрозить ему пальцем. Весело облегченно засмеялась и прошла мимо бестолково дорогих сластей. Желая вознаградить себя за проявленную стойкость, девушка оценивающе присмотрелась к свекле под майонезом. Сиротливая кашица, сдобренная капелькой майонеза, еще больше сморщилась под внимательным взглядом. И в этот миг на глаза попался… все тот же «витаминный» салат. Но на этот раз молодцеватая, упругая капуста была мелко порезана, украшена цветком из моркови, а завершал ансамбль ажурный лепесток яблока. «Какая красота», — подумала Саша и тут же забыла об отверженных лакомствах.