– Я хочу избавиться от всех способностей и ещё чтобы табор Гулы вспомнил слово и получил прощение. Откройте горшки с душами. Вы прямо сейчас, при мне, их откроете, а я отдам последнее золото. Вы всё время обманывали меня. Забирайте все свои дары, все способности, ничего мне от вас не нужно.

Ниваш молчал. Анна заметила жёлтые искры в его полупрозрачных глазах.

– Вот, я принесла последний ряд мониста. Открывайте горшки и берите.

– Мало. Дёшево, – сказал чей-то глухой, хриплый голос. Казалось, кто-то говорит через толстую подушку. Анна поняла, что это сом.

– Но у меня больше нет ничего.

Бордовобородый икнул. Изо рта вырвалась стая чёрных мальков. Пару секунд они странно подёргивались и вдруг всплыли кверху брюхом.

Сдохли.

– У тебя есть рубашка кешалий, – сказал сом.

Из носа ниваша медленно выползла пиявка и присосалась к его шее.

– Может, и есть. Но я же её не вижу и снять никак не могу.

– Отдашь ему рубашку и последний ряд мониста. И тогда он освободит души из горшков.

– А если не освободит?

Бордовобородый выпустил сильный фонтан воды на одну из нижних полок, точно выстрелил. Несколько банок разбились. «Кажется, не обманет», – подумала Анна.

– Да как я эту рубашку отдам? А монисто вот… – Анна протянула монисто нивашу. Он сунул его в рот и начал с хрустом пережёвывать. Изо рта потекла зелёная слюна, похожая на тину.

– Ты должна поцеловать его, – сказал сом. – Целуй его в губы!

Анна долго не могла решиться. Но ради людей… ради тех, кто столько веков страдает… Она подошла к нивашу, зажмурилась и прикоснулась губами к чему-то вонючему, гнилому, скользкому. Рот ниваша вдруг начал затягивать, как пылесос. Анна шарахнулась в сторону.

И вдруг на том месте, где стоял ниваш, поднялась огромная водяная воронка, проломила потолок дворца и утащила Анну. Анну несло по спирали с огромной скоростью и наконец шарахнуло обо что-то твёрдое, потом ещё раз и ещё. Это проламывается тонкий лёд над головой, поняла она. И наконец Анну вышвырнуло на поверхность. Она изо всех сил пыталась плыть к берегу в холодной воде среди ледяных осколков, похожих на куски битого стекла. Знакомый мост оказался слишком далеко.

Она заметила у берега девушку с длинными серебристо-белыми, точно седыми, волосами. Девушка стояла в облаке тумана и держала в руках тонкую прозрачную нить, похожую на рыболовную леску. Нить-леска сама поплыла к Анне, зацепилась за её правое плечо – и вытянула на берег.

Сугробы рядом с девушкой были гладкими, точно она была невесомой и не оставляла следов. Лес засыпал мягкий мокрый снег. От холода Анну било крупной дрожью, но от девушки исходило тепло, так что хотелось подойти к ней поближе и греться. Странно, что от этого тепла не таял снег. На голове у девушки переливалась небольшая корона из лунного камня. «Это королева кешалий Ана, – пронзило Анну. – Но ведь кешалии зимой спят! Что её разбудило?»

– Ниваш забрал не только мою рубашку – он вынул твою душу. Она теперь у него в горшке. Ничего уже не исправить. Ты наделала столько глупостей… Теперь ты должна разделить судьбу табора Гулы. Ты никогда не сможешь вернуться в мир живых. Иди к своему табору, Анна.

– Простите… – растерялась Анна. Она почувствовала, что одежда высохла и стало тепло. Тепло внушало надежду. – Я, может, смогу как-то вырваться… найти выход отсюда?

– Отсюда нет выхода. Я отнесу тебя в табор.

– Он же рядом…

– Нет. Уже нет. Здесь зима, здесь впервые наступила зима, и они поехали туда, где ещё тепло. Все цыгане табора Гулы собрались вместе и едут до тех мест, которые на земле принято называть югом, однако здесь нет ни юга, ни севера. Цыгане решили больше не прогонять Стантича, от которого ты сбежала. Тем более, сколько его ни прогоняли, он всё равно возвращался и пытался устроиться рядом с табором. Советую тебе всё же выйти за него замуж. Хочешь ты этого или нет, теперь будет так. Возьми меня за руку.

Анна протянула королеве руку, и туман превратился в метель – тёплую, точно это не снег, а тополиный пух. Они летели довольно быстро, но Анна успевала увидеть серые запорошенные реки с тёмными проталинами, заснеженные деревья, казавшиеся ватными игрушками… Они летели мимо гор и один раз промчались через длинное извилистое ущелье, которое, казалось, никогда не закончится. Глубоко внизу шипела и бесилась странная синеватая река.

За ущельем началась равнина. На лугах уже стало меньше снега, и наконец он пропал совсем.

Недалеко от берёзовой рощи по узкой дороге ехали телеги и кибитки. Их было так много, что Анна не сразу разглядела, где начало табора. Увидев королеву кешалий и Анну, которые спустились на землю, цыгане остановились. Кибитки сбились в кучу, люди повылезали и загалдели. Королева Ана тут же исчезла, не попрощавшись и сказав только одно: «Теперь у неё тоже отнята душа. Она так же проклята и останется с вами навсегда».

Судя по всему, про Анну уже были наслышаны все. Она поняла это из обрывков разговоров. Впрочем, вокруг начался такой шум и суета, что было невозможно понять, кто и что хочет сказать. Когда к Анне подошёл старик Петру, все отступили на почтительное расстояние, но продолжали галдеть.

– Что же ты пообещала Илоро? – Петру покачал головой. – Пообещала и не исполнила. Отправилась за свободой для нас, а вернулась проклятой.

Петру сделал движение, успокаивая цыган, – замолчите.

– Что же… пусть будет так. Мы потеряли последнюю надежду. Но я вспомнил старинную поговорку: «Поселилось терпение в камень – камень разбился, поселилось терпение в человека – он вытерпел».

Анна прикусила язык, чтобы не расплакаться, попыталась сосредоточиться вместо слёз. Уйти в панцирь. Не слышать. Да, она была неправа. Все они неправы, но неужели никто не заслужил прощения? Она вдруг вспомнила букву, свернувшуюся улиткой, – «Д». Буква потянула за собой завиток «е», сделала ещё два завитка – «в» и потянула за собой окончание.

– Дев! Девла! – закричала Анна. Но переорать гудящий табор было не так просто.

– Вспомнила… – тихо сказал Петру. И вдруг тоже крикнул: – Девла!

За ним повторило ещё несколько человек. Присоединились следующие. Анна увидела стайку крошечных, меньше синицы, белых птиц. Стайка покружила над дорогой, и птицы вдруг начали по одной садиться на плечо тем, кто повторил забытое слово. Где-то далеко отсюда разбивались глиняные горшки и из ледяной воды вылетали всё новые и новые стайки.

Белая птица села на плечо Анны и несколько раз чирикнула.

Я почти дошёл до лестницы, как вдруг лёд под моими ногами со скрипом треснул. Я испугался и ускорил шаг. Ботинки заливала вода, я чувствовал, как колеблется под ногами льдина.