– Бестолковое недоразумениеу–еу–еу.

– Не унывай, Каргуня. Сейчас мы пойдем к ректору, он всё и исправит. Будешь, как новенькая! А за моральный ущерб ещё и выходных попросишь, – успокаивала её подруга.

Нет, выходные – это, конечно, хорошо. Но у нас вся академия знает, как Сол Алаид относится к дополнительному времени отдыха наших преподавателей. Никак. Такого времени просто не существует. Для учителей есть два дня в неделю и неделя в год, чтобы отдохнуть. А если кто-то просит отгул, он просто рвёт и мечет потому, что очень трудно найти кому-либо замену. А сам вести занятия не хочет, хотя вчера он сделал исключение на предмете демонологии, что было странным не только для меня, но и для всей группы.

Осторожно посмотрела на демона, чтобы увидеть на его лице крайнюю степень негодования, но на каменной маске лишь подрагивал краешек губ.

Смеётся?

Не такой реакции я ожидала от ужасного демона.

– Нетяу-тяу-тяу, сначала эту мерзкую Напасть наказать надау-дау-дау.

– Но-но-но! – возмутилась я. – Я к вашему превращению, Каргана Агиаковна, не имею никакого отношения. Под ноги смотреть надо. Да и зачем вы вообще ту специю у себя хранили?

После этого высказывания оба преподавателя обратили на нас своё внимание.

Надо было их видеть. Удивлённый борщ и изумлённая большая тётка, похожая на булочку. Чему они удивились, спросите вы? Представьте себе, что в дверях стоит троица. Большой и страшный серый кот, знающий толк в борщах, возмущенная, растрепанная от бега ведьма и ректор с каменным лицом, без намёка на участие к происходящему.

Почему-то борщ, увидев меня, не обрадовался. Ни капельки. А весь подобрался и…

Вы когда-нибудь видели, как летают супы?

Подобравшись, эта кучка цвета вареной свеклы оттолкнулась от стула и полетела в мою сторону. Я никогда не била преподавателей. Тем более никогда не использовала против них магию, но в данной ситуации мне не оставили выбора.

Скрестив перед собой руки и зажмурившись, чтобы не видеть летящую жижу, я произнесла заговор. Мы его изучали ещё на первом курсе по самообороне. Самый простой, который есть в моей копилке. Он бьёт волной и гасит энергию удара. Очень удобная вещь, когда на тебя нападают. Но признаться честно, я никогда не использую магию против живых существ, потому что никогда не знаю, во что превратится заговор в итоге.

Вся сила в удар обращенная,

Развеется руками скрещенными.

Энергия не обобщенная,

Уснёт.

Буквально через доли секунд я услышала, как на пол падает нечто твёрдое. Глаза открывать побоялась, особенно когда прозвучал обречённый выдох Вельзевула и это его:

– Два по самообороне, адептка. Дополнительные часы по предмету в качестве наказания.

За что?! Да если я на дополнительные занятия ходить буду, нашего Миколу снова лекари увезут, с нервным срывом! А, Вельзевул же не знает… Ладно, надо ему рассказать об этом.

– Каргуня? – удивился голос булочки.

Вот тут я решилась распахнуть свои глазки. Зря. Чуть не ослепла от красоты нашей Карги. Преподаватель по кулинарии больше не была старой каргой, нет. Теперь это изумительно красивая девушка, правда, спящая девушка. Прямо спящая красавица с длинными белокурыми волосами и длиннющими ресницами на красивом бледном лице.

Вот чёрт… В голову почему-то взбрело сравнение с одной старой, но очень красивой сказкой. Воспоминание о которой меня пробрало до мозга костей. Что там нужно сделать, чтобы спящая красавица проснулась? Неужели…

– Может её поцеловать нужно? – с надеждой в голосе обратилась я к ректору.

Он даже отвечать не стал. Закатил глаза и в задумчивости покинул помещение. И даже забыл, что во всей этой ситуации, как минимум, нужно разобраться…

– Писец, Тузя, – констатировала я коту, когда Нелика Амунмовна с безграничной надеждой в невыразительных серых глазах посмотрела на меня. – Это вышло случайно и повторного результата я не могу гарантировать, – быстро заверила я женщину, в надежде, что меня не сделают целью для преследования своей выгоды.

– Если бы вы не поступили в нашу тихую и мирную академию, я бы сейчас спокойно сидел в кабинете, – вещал ректор из-за своего стола, совершенно не думая, что, если бы не я, хорошенько измучившая предыдущего ректора в своё время, его бы тут попросту не было.

Я удобненько расположилась в кресле и уже минут двадцать слушала увещевания на тему «Если бы…». «Если бы не вы…», «Если бы не я…», «Если бы не они…»

– Если бы у бабушки были яйца, она бы дедушкой была… – вспомнилась мне поговорка.

От стола послышалось сдавленно-ошеломлённое:

– Что?

Ой, я что вслух?

Покраснела, как маков цвет, и срочно стала искать что-нибудь, на что можно отвлечься. Но почему-то в данный момент мой взгляд притягивала бронзовая статуэтка, которая не так давно покушалась на мой лоб. А ну как опять психанёт?

Но нет, просверлил взглядом во мне дыру и снова вернулся к своим бумажкам, которые не так давно достал и шкафа, стоящего позади.

– Итак, я сегодня взял из архива ваше личное дело и… Был очень впечатлён его размерами, – Вельзевул повернулся, потянулся к одному из ящиков в своём столе и вытащил на свет три набитые бумагами папки. – Очень впечатлён – это слабо сказано, потому как, каждая бумажка хранит в себе невероятную историю о приключениях одной не очень воспитанной ведьмы.

«Не краснеть, Лоя. Ты же знаешь, что всё произошедшее лишь дурацкое стечение обстоятельств, и ничего более» – шептала мне моя совесть.

Но в противовес этому факту, на столе ректора лежала целая куча бумаг, которые можно неверно истолковать. И мне за одно только это стыдно. Что он обо мне подумает, когда увидит, в какие я ситуации попадала? Причём, мне не всегда удавалось выходить сухой из воды. Ведь он-то не знает, что в большинстве случаев, я не виновата, просто так складывались обстоятельства. Вот правду обо мне говорят. Напасть, она везде…

Вельзевул в это время методично растаскивал самую первую папку моего дела.

– Удивительно просто. Как вы умудрились проучиться первые полгода без происшествий?

Закатила глаза.

Да я за эти полгода из комнаты выходила только, чтобы на занятия сходить. Уж очень я боялась, что меня узнают и сдадут предкам. Потом привыкла, ну и… понеслась душа.

– Как видите…

Достав какой-то листок, он начал внимательно вчитываться. Пропал минут на пять, потом поднял тяжёлый взгляд на меня, заставив застыть, но так ничего и не сказал. Странный. Взял другой лист, вчитался, отложил. С каждым новым листом его глаза всё сильнее темнели, что мне категорически не нравилось. Казалось, что меня сейчас отшлёпают за ту писанину, что составлял секретарь ректора. Тот ещё тип, скажу я вам.