– Еще бы – говорит Фрамин, глаза его и тростьрассыпаются зелеными огнями. – Генерала знают все. Страницы историиистоптаны его боевым конем – Бронзам. Он летал в эскадрилье Лафайета. Он держалоборону в долине Харамы. Мертвой зимой он помотал отстоять Сталинград. Сгорсткой друзей пытался захватить Кубу. И в каждой битве он оставлял частьсамого себя. Он стоял лагерем в Вашингтоне к плохие времена, пока более великийГенерал не попросил его уйти, он был разбит при Литл-Роке, в Беркли емуплеснули в лицо кислотой, и его имя значилось во всех черных списках. Все идеи,за которые он сражался, давно умерли, и с каждой из них умирала часть егосамого. Как-то он прожил целое столетие с протезами вместо рук и ног, смеханическим сердцем, искусственной челюстью стеклянным глазом, с пластиной вчерепе и ребрами из пластика, с извивами проводов и фарфоровыми изоляторамивместо нервов – пока, наконец, наука не научилась делать эти вещи более надежными,чем те, какими обычно наделяет человека природа. Он опять был обновлен, детальза деталью, и стал сильнее любого человека из плоти и крови. И он сновасражался, снова и снова бывал разбит в войнах планет-колоний против метрополиии в войнах независимых миров против Федерации. Он всегда в каком-нибудь черномсписке и всегда играет на своем банджо, и его не заботит, что он поставил себявне закона тем, что всегда следует больше его духу, чем букве. Много раз онменял свой металл на плоть и возвращал себе человеческий облик, но он всегдаприслушивается к любой далекой трубе, трогает струны своего банджо и мчитсятуда – и вновь теряет свою человечность. Он правдами и неправдами добывалденьги вместе с Львом Троцким, от которого узнал, что писателям мало платят; онделил грузовичок с Вуди Гатри, который научил его своим песенкам и рассказал,что певцам мало платят; некоторое время он поддерживал Фиделя Кастро и узнал,что адвокатам тоже мало платят. Почти всегда его побеждают, используют его ипользуются им, и это его не заботит, так как идеалы значат для него больше, чемплоть. Сейчас все против Принца-Который-Был-Тысячей. Ты говорил, что те, ктопротивостоит Дому Жизни и Дому Мертвых, будут считаться сторонниками Принца,который ни у кого не просил поддержки. Ты хочешь уничтожить Принца, Оаким, итеперь Генерал будет поддерживать его, ибо Принц-меньшинство, состоящее из егоодного. Генерал может быть побежден, но никогда не может быть уничтожен, Оаким.Он уже здесь – спроси его сам, если хочешь.

Стальной Генерал стоит перед Оакимом и Фрамином, как статуяв железных доспехах.

– Я слышал твой зов, Ангел Седьмой Станции.

– Увы, мой титул пропал вместе со Станцией, сэр.

– Ангел и в изгнании – Ангел, – говорит Генерал, иголос его так красив, что его можно слушать бесконечно.

– Благодарю. Но боюсь, вы пришли слишком поздно. Этотчеловек, Оаким, мастер темпоральной фуги, хочет уничтожить Принца, а значит,лишить нас последних надежд на возвращение. Не так ли, Оаким?

– Так.

– …Если мы не сможем найти защитника, – заключаетмаг.

– Искать больше не придется, – произноситГенерал. – Вам лучше всего отступить, не начиная боя, Оаким. Я говорю этобез злобы.

– А я отвечаю без злобы – иди к черту. Если каждая твоячастица будет разрушена и рассеяна, тогда Стальной Генерал умрет – и уженикогда не вернется вновь. Такой бунтовщик, как ты, заслуживает смерти –окончательной смерти. И я здесь.

– Многие считали так, а я все еще жду.

– Ты дождался, – говорит Оаким. – Времяпришло. Фрамин очерчивает себя и Мадрака зеленым огнем, и они молча смотрят напоединок.

Бронз встает на дыбы, и шесть сверкающих алмазов на мигзатмевают краски Блиса.

Гор пересек Средние Миры и пребывает в Мире Туманов,именуемом его обитателями Д'донори, что означает «Страна исполнения желаний».Он слышит вокруг себя лязг битвы – вечной битвы в вечных туманах Д'допори.

Отмахнувшись от трех рыцарей, напавших на него, и незамечая, что они упали мертвыми, он подходит к высоким стенам городаЛигламенти, чьи правители в прошлом имели некоторые основания почитать его какбога, покровительствующего их благополучию.

Д'донори хотя и погружен в океан Энергии, никогда не зналчумы, нашествий и голода, которые ограничивают жизнь на других Средних Мирах.Его обитатели сами заботятся о своих проблемах: Д'донори поделен на множествокрошечных городов-государств и герцогств, постоянно воюющих друг с другом иобъединяющихся лишь для уничтожения всякого, кто пытается захватить абсолютнуювласть.

Гор приближается к главным воротам Лимаменти и громко стучитпо ним кулаком. Удары разносятся по всему городу, и ворота скрипят на ржавыхпетлях.

Стражник бросает вниз факел и посылает за ним стрелу,которая, разумеется, пролетает мимо – ведь Гор способен прочесть мысли любогопротивника и проследить удар любого оружия. Он просто делает шаг в сторону исмотрит вверх.

– Открывай ворота, или я выломаю их! – наконецкричит он.

– Кто ты такой, что ходишь тут без оружия и в однойнабедренной повязке, да еще приказываешь страже ворот славного Лигламенти?

– Я – Гор.

– Как смеешь ты называть себя этим именем?

– Если ты не откроешь ворота, жить тебе, осталосьменьше минуты, – усмехается Гор. – Перед смертью ты успеешьубедиться, что Гор не лжет. Затем я сорву эти ворота и войду, наступив на твойтруп.

– Подожди! Если ты действительно Гор, пойми, что ятолько подчиняюсь приказам своего Повелителя. Не лишай меня жизни лишь за то,что я отказываюсь впустить всякого, кто вздумает назвать себя богом. Как яузнаю, что ты не враг, желающий обмануть меня?

– Неужели враг решился бы на такую глупость?

– Конечно, ведь все люди – глупцы.

Гор пожимает плечами и сводит пальцы в кулак. Странныймузыкальный вздох звенит в воздухе, и ворота Лигламенти трясутся на своихпетлях, а стражник – в своих доспехах.

Гор становится выше ростом на треть, его набедренная повязкатемнеет, словно пропитанная кровью. Факел мерцает перед ним на земле.Разгневанный бог стоит у ворот Лигламенти.

– Подожди! Я впущу тебя!

Гор опускает кулак, и музыка умирает, а рост его вновьуменьшается.