Пять минут семь секунд будущего застывают внеопределенности, когда двенадцать Генералов и девять Оакимов свирепо смотрятдруг на друга.

…Пять минут двадцать одна секунда, когда девятнадцатьОакимов и четырнадцать Генералов изготовились для удара…

…За восемь минут шестнадцать секунд до начала атаки стодвадцать три Оакима и сто тридцать один Генерал оценивают друг друга и выбираютмомент…

…Чтобы атаковать всем вместе в этот момент времени,предоставив своим прошлым «я» самим защищать себя – и, возможно, если моментэтот был выбран неправильно, – чтобы пасть и тем закончить битву. Но вседолжно где-нибудь кончаться. И каждый из них, молниеносно просчитав и предвидявсе, выбрал эту точку времени как лучшую для перехода от одного вариантабудущего к другому. И когда армии Оакимов и Генералов сталкиваются, землястонет под их ногами и само Время протестует против такого с собой обращения.Поднимается ледяной ветер, и мир вокруг них колеблется между бытием и небытием.А где-то Бронз вбивает алмазы в континент и жжет его потоками голубого огня.Трупы окровавленных и растерзанных Оакимов и обломки разбитых вдребезгиГенералов плывут в искаженном пространстве по волнам изменений, расходящихсявокруг точки их битвы. Но это лишь вероятностные мертвые, так как сейчас не можетбыть смерти в прошлом, а будущее переделывается. Оакимы и Генералы сшибаются вфуге с такой силой, что волны изменений расходятся по всей Вселенной, –вздымаясь, опадая и сходя на нет, когда Время снова наслаивает историю вокругсобытий.

А где-то в стороне от сражения Бронз встает на дыбы, и там,где сверкают его копыта, падают в прах города. Поэт поднимает свою трость, ноее зеленые огни не могут погасить голубого пламени, изливаемого сейчас Бронзамна мир. Теперь на Блисе осталось только девять городов, и Время добивает их.Дома, машины, трупы, младенцы, пестрые палатки выхвачены ветром из огня и,бешено крутясь, проносятся мимо ярмарки. Взгляните на краски Блиса. Красный?Вот берег реки – красный, и над ним висит в воздухе мутно-зеленая вода и летятпурпурные камни. Желтый, серый и черный – город под тремя лимонными мостами.Кремовое море сейчас – это небо, и одичалые ветра ревут, как сотни электропил.Запахи Блиса – это дым и горелая плоть. Звуки Блиса – это вопли посреди лязгаобрушивающихся механизмов и дробный ливень тысяч бегущих ног.

– Остановитесь! – кричит Фрамин, вырастая всверкающего зеленого гиганта посреди хаоса. – Вы превратите этот мир впустыню! – и голос его раскатывается над Оакимом и Генералом ударамигрома, и свистит и трубит над ними.

Однако они продолжают сражаться, и волшебник подхватываетсвоего друга и пытается открыть путь для бегства с Блиса.

– Ты никогда не был офицером! – кричит один изГенералов. Один из Оакимов смеется:

– Зачем мундир в Доме Мертвых? В воздухе над гибнущим миромвспыхивает контур двери, полной зеленоватого мерцания, она становится все болеереальной и начинает открываться.

Фрамин опять обычный человек. Когда дверь распахивается, егои Мадрака вдвоем несет к ней, а высокие волны за их спинами мчатся и опрокидываютсяв исхлестанный ветром океан.

Волны хаоса подхватывают полчища Оакимов и Генералов, ветрыизменений несут их к зеленой двери, которая всасывает обоих, как воронкаогромного светящегося водоворота. Все еще сражаясь, они приближаются к ней,поодиночке влетают внутрь и исчезают.

Бронз переступает совсем медленно, но когда дверь ужезакрывается, каким-то образом проходит через нее до того, как пустотастановится добычей хаоса…

…Нет больше ни рева, ни движения, и весь Блис, кажется,вздыхает после отсрочки казни. Многое разрушено и многие умерли или умираютсейчас – в момент времени за тридцать три секунды до того, как Сагам и Генералначали фугу, которая теперь никогда не начнется на засыпанных мусором расщелинахи дымящихся кратерах ярмарки. Среди упавших арок, опрокинутых башен иобрушившихся зданий с обнаженным огненным мечом шагает спасение. Лихорадканового дня приходит на Блис из Домов Энергии…

Где-то лает собака.

Негра из Калгана пробирается полуослепшая сквозь растерянныетолпы и уже не слышит новых воплей. Холодный ветер поднимается среди пестрыхкрасок ярмарки. Посмотрев вверх, она видит то, что приковывает ее взгляд изаставляет споткнуться среди поваленных палаток и изодранных флажков.

Это – Стальной Генерал верхом на Бронзе. Он опускаетсявниз, – медленнее, еще медленнее. Мегра читала о нем, слышала о нем, ведьон существует в апокалиптических писаниях всех наций и всех народов.

Позади нее во вспышке зеленого пламени исчезает павильон.Зеленая ракета прорезает воздух, парит в нем и сгорает.

Огромный зверь Бронз движется все медленнее, опускаясь туда,где только что она оставила Оакима и воина-священника Мадрака, сошедшихся вединоборстве. Мегра оглядывается, но среди толпы ее рост не позволяет ейувидеть уже ничего и она продолжает пробираться к последней палатке смерти.

Теперь она пускает в ход всю свою необычайную силу, чтобыпройти там, где другой не смог бы сделать и шага: она движется, как пловецсреди многоруких тел, машин с перьями и человеческими лицами, женщин смерцающими огнями на коже, мужчин со шпорами, растущими из локтей, мимо тысячобычных лиц всех шести рас, мимо женщины, похожей на огромную скрипку – из еегруди несется музыка, доходящая сейчас до неистового и невыносимого крещендо,отталкивает мужчину, носящего сердце в жужжащей шкатулке, подвешенной к поясу;бьет непонятное создание, похожее на полураскрытый зонтик, которое в безумииобвивает ее щупальцами; расталкивает толпу прыщавых зеленых карликов,поднимается к павильонам, пересекает площадку, где земля плотно утрамбована,спрессована с опилками и соломой, и – свет меркнет над Блисом; уже в полумракеМегра бьет маленького крылатого зверька, что кружится вокруг нее и невнятнобормочет.

Затем она поворачивается и видит необычайное… Рядом с нейстоит красная колесница с пустыми постромками, еще раскаленная от небесной пыли– звезд. Колеса ее прочертили в земле глубокие, но короткие борозды. А за ними– нет следа.

В колеснице – одетая в плащ и окутанная облаком вуали женскаяфигура. Локон волос цвета запекшейся крови пламенеет у ее виска. Правая рука,оттенком почти сливаясь с алостью ногтей, держит поводья, привязанные к пустотеперед колесницей. Летающий зверек, которого Негра ударила, устроился теперь наплече этой женщины, его перепончатые крылья сложены и незаметны, а безволосыйхвост слегка подрагивает.

– Негра из Калгана, – слышится голос, бьющий полицу, как усыпанная алмазами перчатка, – ты пришла ко мне, как я пожелала…– и влажный туман, поднимающийся из ее колесницы, медленно сгущается вокругогненной женщины.