оценивать как прохладные. По крайней мере, относительно супружеской жизни этот предрассудок опровергнут: как правило, брак включал в себя активную любовную жизнь. Зато строгий контроль над винопитием и гомоэротикой надежно засвидетельствован источниками. Однако это лишь часть правды – и не самая интересная. Ведь если вводились правила для контроля определенных типов поведения – значит, было что контролировать. Поразителен сам факт, что вино и эрос играли столь центральную роль в общественной жизни греков. А строгие ограничения показывают лишь, что эта бурная стихия всё время грозила вырваться из-под контроля.

В пестумской гробнице перед нами предстает именно это сочетание дионисийского вдохновения и атлетически-эротической телесности. Это сцены «реальной» жизни, но «реальность» здесь – не случайная последовательность обычных развлечений и биографических эпизодов, а выборка социально значимых практик и ситуаций: купание и ныряние на морском берегу, во «внешней» сфере, в противовес симпосию во внутреннем пространстве города. Сочетание этих двух сцен обозначает жизнь в социуме, поделенную на поведенчески значимые пространства и выраженные возрастные ступени. Вместе они образуют устроенный и понятийно осмысленный человеческими сообществами миропорядок. Эта жизненная структура дает людям ориентир, позволяющий упорядочить свой опыт и деятельность. На крышке Гробницы наряльщика и на амфоре с купающимися девушками показана возрастная ступень юности на переходе к статусу взрослого. В картинах симпосия на стенах гробницы необыкновенно тонко показаны градации возраста между юношами и их старшими поклонниками. Имплицитно все они противопоставлены прочим возрастным ступеням античного социального порядка. Каждая из этих ступеней задает определенную роль в жизни общества, и для этих ролей предназначены определенные пространства. Пестумская гробница сопоставляет городское пространство пиршественной культуры и природные просторы, где культивировалась телесная крепость. При этом отдаленные места, в данном случае морское побережье, указывают на ситуации перехода в иное состояние, открытости, риска, дерзкой отваги, новых вызовов и открытия в себе новых сил и способностей – того, что необходимо юности и составляет самую ее суть. Исполненная смысла посюсторонность – характерная черта искусства и культуры древних средиземноморских обществ.

Оборотной стороной медали для греков той эпохи, культивировавших аристократически бурные формы жизни, было ясное сознание непрочности всего этого великолепия. Наглядный образец этого мироощущения в мифе – Ахилл. Величайший герой Эллады был рано поставлен перед выбором: долгая, но ничем не выдающаяся жизнь или неувядающая слава и ранняя гибель – и выбрал славу. На всём его поприще героя лежит тень уверенности в скором конце. Многие изображения Ахилла в вазовой живописи проникнуты этим чувством. Вот его божественная мать Фетида со своими прекрасными сестрами нереидами передает герою сияющие доспехи, изготовленные божественным кузнецом Гефестом – для войны, с которой ему не вернуться живым. Вот он на роскошно украшенной доске играет в кости с Аяксом, вторым по значимости героем – в то время как участь обоих игроков уже предрешена.

Изобразительное искусство греческой архаики отражает ослепительно-прекрасную жизнь – но в нем постоянно проскальзывает и сознание конечности земного блеска. Это придает глубину приверженности земной жизни греков, что непревзойденно выражено в коротком обращении к прохожему под утраченной надгробной статуей юного афинянина:

Взгляни на статую Клеэта и восплачь:

О, как он был прекрасен – и всё равно умер!

11

Гробница в пестуме: покойный, его жизнь и его погребение

Изображения пестумской гробницы включены в многообразные контексты античной жизни: возрастные ступени и соответствующие им жизненные пространства, физическая культура, эротика и тому подобное. Но все они связаны с конкретной личностью умершего и с миром, в котором он жил. Что они сообщают о нем? И кому они это сообщают – чьему глазу могли быть доступны изображения внутри гробницы?

Изображения и умерший

Мы не знаем, для кого была возведена гробница. В ней не обнаружилось надписи с именем, по которому, возможно, удалось бы выяснить его семейное или социальное происхождение. Остатки скелета рассыпались в прах, не дав определить ни возраст, ни состояние здоровья, ни причину смерти, ни этническую принадлежность. На основании стиля росписей и немногочисленных предметов инвентаря гробницу можно датировать временем около 480 года до нашей эры, но история города Посейдонии, будущего Пестума, в этот период нам неизвестна, так что эта дата ничего не говорит нам об обстоятельствах жизни покойного. У нас есть лишь гробница и ее росписи.

Тем не менее мы можем узнать не так уж мало о культурной среде, в которой жил умерший. Вряд ли он выстроил эту гробницу еще при жизни: оштукатуривание и роспись выполнены поспешно, очевидно, по заказу родных, возможно, сразу после неожиданной ранней смерти. Из этого можно заключить, что сюжеты росписи отражают не индивидуальный вкус владельца гробницы, а коллективные представления семьи и социальной группы покойного.

Возникает вопрос: изображен ли на этих фресках сам умерший? В сценах симпосия ни одна фигура не выделена особо, скорее перед нами общая картина веселой жизни высшего общества, к которому принадлежал покойный. Многие исследователи считают, что хозяин гробницы изображен на западной стене в виде эфеба в ярком синем шарфе, идущего на пир в сопровождении флейтистки и пожилого мужчины. Это предположение невозможно ни доказать, ни опровергнуть. Больше аргументов можно привести в пользу изображения на потолке гробницы: здесь ныряльщик – единственный персонаж, а сюжет так необычен, что должен иметь прямое отношение к покойному. Легко представить себе, что он умер молодым: о тех, кого настигла ранняя смерть, особенно горевали и с особенной пышностью украшали их могилы. Тем не менее невозможно установить, изображает ли ныряльщик конкретного умершего или типичного эфеба, каким был и умерший. В конечном счете это, пожалуй, пустые споры. Изображения рассказывают о покойном как о представителе социальной элиты и ее образа жизни.

Это греческий образ жизни. Он унаследован от тех греков, что за четыре поколения до ныряльщика переселились сюда из греческого города Сибарис и основали Посейдонию. В состав городского населения, несомненно, вошли и местные жители, и иммигранты из других областей Италии, однако они, судя по всему, влились в доминирующий греческий социум с его культурой. Тем не менее у города выработался и свой местный колорит, обусловленный прежде всего положением на окраине греческой культуры. Вместе с другими городами Южной Италии и Сицилии Посейдония приняла участие в формировании региона со специфической культурой, получившего название Великая Греция. Однако, как ясно уже по самому этому именованию, регион был частью общегреческой культуры, пусть и со своими локальными особенностями.

Покойный: кто он?

Можно ли определить культурную принадлежность Гробницы ныряльщика точнее? А вместе с тем и культурную идентичность покойного? Или даже его этническое