действительности прикрыты одеждой, художник тем не менее изображает реальное тело в его реальном виде. Греческое искусство представляет реальность за пределами ограниченной видимости. Это не отрыв от реальности, а, напротив, ее обостренное восприятие.

Пестумский ныряльщик и в реальности прыгал в море обнаженным, так же как и девушки на пляже купались без одежды. Рыбачил ли изображенный на килике юноша действительно нагим, или вазописец взглядом снял с него покровы – узнать сегодня не представляется возможным. Но все эти изображения – свидетельства культа прекрасного тела в реальной жизни.

10

Картины жизни перед лицом смерти

Но зачем изображать радости жизни в погребальной камере? Чтобы рассеять недоумение, которое многих зрителей наводило на мысли о символе, о метафоре смерти и загробного мира, недостаточно привести фактические аргументы в пользу реальности представленного на росписи сюжета. Ведь это недоумение отражает определенные ожидания – и именно в них корень проблемы. Ожидание, что украшение гробницы должно иметь эсхатологический смысл, очевидно, вызвано представлениями современного зрителя о смерти, похоронах и гробнице, которые вовсе не обязательно должны совпадать с тем, как смотрели на эти вещи в Античности. Как же нам понимать эти картины жизни перед лицом смерти?

Как в воззрениях, так и в практике древних греков смерть, похороны и гробница не были частным делом, касавшимся одного лишь умершего; затронута была вся семья, родственники, друзья и весь круг общества, к которому принадлежал покойный. Задача не ограничивалась тем, чтобы с печалью, любовью и почестями проводить ушедшего из жизни в «место вечного упокоения». И главным вопросом было не то, предстоит ли умершему дальнейшее существование и в какой форме, – представления об этом были самыми разными, зачастую смутными и по большей части нестабильными. Во главе угла стояла социальная общность. Общность живущих потеряла одного из своих членов – эта утрата приводила в более или менее сильное колебание весь состав семьи и социальной группы. Если умирал пожилой, уважаемый человек, например отец или мать семейства, кто-то должен был заступить на их место, и вся иерархия семейных и родственных отношений выстраивалась заново; если смерть уносила молодых сына или дочь, семья лишалась лучшей своей надежды, возникала пустота, которую нужно было эмоционально заполнить и преодолеть. В любом случае покойный должен был теперь занять новое место в родовой памяти семьи и стать образцом для оставшихся. Мертвых необходимо было заново, в качестве умерших, принять в концептуальную общность живых и мертвых.

Это означало, что общность живых в этой фазе турбулентности должна была подтвердить приверженность объединяющим ее ценностям и образу жизни, гарантировать преемственность. Украшение гробниц было испытанным средством для достижения этой цели: умерших изображали блистательными представителями семьи, а отражение жизненного уклада в этих картинах указывало на высокий социальный статус покойного. Для умерших мужского пола таковыми являлись идеальные проявления мужественности: война, охота и спорт, а также радости жизни – симпосии и развлечения юности. Особенным потрясением было для греков, как внутри семьи, так и для всей гражданской общины, когда смерть уносила юношу или девушку до того, как они испытали полноту жизни, до брака и основания собственной семьи. Бо́льшая часть великолепно украшенных гробниц воздвигалась именно для молодых покойников из знатных семей; урон для общества и эмоциональная утрата в этих памятниках неотделимы друг от друга.

В десятилетия около 500 года до нашей эры, когда архаическая культура достигла высшего расцвета и свободное развитие самых разных укладов жизни уже указывало на начало «классической» эпохи, были созданы невероятно выразительные в своей жизненности рельефы, очевидно украшавшие надгробия богатой знати. В Афинах был найден постамент статуи молодого мужчины, рельефы которого изображают весело резвящуюся молодежь: эфебы состязаются в беге, борьбе и метании копья, развлекаются игрой в мяч, стравливают между собой собаку и кошку, держа обоих на поводке. Уникальный рельеф с острова Кос изображает молодежную оргию (илл. 42): на одном из пиршественных лож пара недвусмысленно занимается любовью, ниже изображен упавший пьяный юноша с эрегированным членом, которого друг пытается поставить на ноги, и всё это сопровождается возбуждающим аккомпанементом двойной флейты. Такие сцены уж точно не относятся к загробному блаженству.

42

Оргия с участием флейтиста. Надгробный (?) рельеф. Около 490 г. до н. э.

Тот же дух времени веет и в пестумской гробнице с ее эротическим симпосием и блистательным ныряльщиком. Перед лицом смерти люди изображали полноту земного бытия – потому что такова была жизнь покойного, и в памяти оставшихся его хотели сохранить образцовым представителем этой жизни.

Решающую роль в этом играли два фактора, чье социальное значение для нас не очевидно: эрос и опьянение. Греческий образ жизни подразумевал, что два важнейших института, на которых держалось общественное устройство, были тесно связаны с физической чувственностью. Во-первых, речь идет о мужских сообществах. Социальные группы граждан-мужчин складывались и затем регулярно встречались на пирушках-симпосиях вокруг кратера. Именно здесь, особенно в архаическую эпоху, заключались политические союзы и велись дискуссии по общественным вопросам – всегда под стимулирующим воздействием вина. Во-вторых, речь идет об эротических связях между полами и поколениями. Отношения между взрослыми и юношеством внутри мужских, а отчасти и женских сообществ в большой степени строились на гомоэротическом влечении, а при заключении брака важнейшую роль имело гетероэротическое притяжение между женихом и невестой. Как в литературе, так и в изобразительном искусстве эти темы повсюду на переднем плане: величайшее событие мифической древности, Троянская война, разразилось из-за любовной интриги между троянским принцем Парисом и супругой греческого царя Еленой. Поэмы Гомера, рассказывающие об этом, как и обильная архаическая лирика, создавались прежде всего для исполнения на симпосиях; знаменитейшее сватовство того времени, для которого лучшие женихи со всей Греции собрались к тирану Сикиона, чтобы добиться руки его дочери, продемонстрировав свою аристократическую доблесть, закончилось пиром, на котором фаворит этих смотрин знатно проштрафился и потерял уже почти завоеванную невесту. И даже грандиозные замыслы политических реформ, которые афинянин Клисфен и его друзья затеяли после изгнания тиранов, не могли, вероятно, возникнуть иначе как на симпосиях под горячительным воздействием вина. Дионис, бог пиров, и Афродита, богиня любви, – вот две силы, сплачивающие греческое общество.

Те, кто привык находить в Древней Греции истоки европейского рационализма, не желают признавать этой чувственной основы. Поэтому в научной литературе любят подчеркивать, что все эти практики регулировались строгим кодексом поведения. Так, вино, подававшееся на симпосиях, всегда было сильно разбавлено водой, а винопитие подчинялось строгим правилам. В гомоэротических отношениях между взрослыми поклонниками и эфебами от взрослого требовалась сдержанность, прямые сексуальные домогательства строго наказывались. Эротические отношения в браке вообще принято было