– Да нет, Александра Егоровна, – вежливо возразил еезаступник, – иногда пьете. Во всяком случае, сейчас от вас, прошу пардону,разит, как от винной бочки.

– Скажи – от водочной цистерны! – буркнул двухметровый рубоповец.

Александра закрыла лицо руками.

Какую же свинью подложили ей на прощанье похитители! Какуюже подлянку устроили, заставив проглотить эти несколько капель водки и«нечаянно» облив свитер! Неудивительно, что от нее все носы воротят и ни одномуее слову веры нет, хотя она трезва как стеклышко.

– Да вы успокойтесь, Александра Егоровна, – ласково зажурчалнад ухом голос веснушчатого милиционера. – С кем не бывает? Иной раз придешь сдежурства, так вмажешь с устатку, что потом полночи зелененький криминал поуглам ловишь. Вы вот что – вы лучше идите домой. А хотите, мы вас подвезем, выведь налегке, а морозы уже начались. Садитесь в машину, полминуты – и вы дома.Где живете-то?

– На Коро… – начала было Александра, да осеклась. – Нет. Ясама пойду. Я вам не верю! Дайте только два рубля на трамвай и оставьте меня впокое. А деньги я вам завтра же верну. Принесу в отделение.

Веснушчатый протянул ей на широкой ладони монетку.

– Бог с ними, с двумя рублями, – сказал он великодушно. – Иесли хотите, идите, конечно, домой ножками. Вы, главное дело, не заболейте. Илучше это… вам бы не надо…

Он замялся, словно школьник на уроке, забывший стишок.

– Пить надо меньше! – великодушно подсказал егокрупногабаритный коллега. – А лучше вообще не пить, ежели головенка слаба!

Вслед за тем серые тела разом откозыряли Александре,вскочили в свой «рафик» и скрылись за углом.

Она опять потерла лицо снегом. Вскинула голову и нашла напятом этаже закрытые светлыми жалюзи окна Золотовых. Покачала головой – нет,хватит на нее сегодня альтруизма, пора и о себе позаботиться! – и нетвердозашагала со двора, думая сейчас только о том, какого же сваляла дурака, непопросив у благожелательного мента еще двух рублей – на автобус, потому что дотрамвая еще топать да топать, а ноги у нее подкашиваются.

Но ничего, дошла худо-бедно! Подняв воротник свитера испрятав в него лицо, она бегом пробежала всю улицу Бориса Панина до самой доОшарской и, догнав уже отходящий 27-й трамвай, вскочила на заднюю площадку.Вагон был практически пуст, а кондукторша, вероятно, уже слишком устала отжизни, чтобы поднять глаза выше Александриной ладони, с которой она взяладвухрублевую монету и на которую положила билет. Как медленно идет трамвай! Ноничего, вот уже и Ашхабадская, Александре выходить на следующей. На работе ее,конечно, потеряли, но и думать нечего завалиться туда в таком виде. Нет,сначала домой, в ванну, поесть по-человечески, успокоиться.

– Остановка «Студеная»!

Александра вылетела из вагона и понеслась боковой улицей ксвоему дому. Двор пуст – повезло. Она ворвалась в подъезд, молясь, чтобы непопался на пути никто из говорливых и болтливых соседей, как вдруг сердцебольно толкнулось в груди. А ключ? Ключ остался в ее куртке, которая сгинула вбезвестности. И если Карины нету дома, не миновать стать идти за запаснымключом к соседке Лидии Ивановне, которая, конечно, добрейшей души человек, ноее языком можно опоясать землю по экватору – и еще на полраза останется!

Видимо, лимит везухи, отпущенной Александре на сегодняшний день,себя истощил. Сестры дома не было, и, сколько ни жала Александра родимыйзвонок, за дверью не раздалось ни единого ответного звука. «Ну, если еще и бабыЛиды дома нету…» – подумала она с ужасом, спускаясь этажом ниже.

Слава те, господи!

– Кто там? – слабенько послышалось за дверью соседки.

«Заболело горло, что ли?» – привычно встревожиласьАлександра, вспомнив свою всегда громогласную соседку.

– Лидия Ивановна, откройте, это я, Саша Синцова! – давясь отвнезапно нахлынувших счастливых слез, выкрикнула она, прильнув к клеенчатойобивке, – и чуть не упала в квартиру, настолько быстро открылась дверь.

Высокая, полная фигура в цветастом халате выросла на порогеи при виде Александры замахала руками, словно не верила глазам:

– Сашка? Ты?!

– Ой, Лидия Ивановна! – Александра сделала движениеброситься к соседке на шею, однако вспомнила впечатление, которое сегодняпроизводила на людей, и благоразумно отпрянула. – Дайте ключ, я тут попала втакую жуткую историю, потом все объясню, у меня куртку украли вместе с ключом,а Карины дома нет, не знаете, она скоро придет?

Все это она выпалила на одном дыхании, удивленно глядя всоседкины глаза, которые наливались слезами.

– Что вы, Лидия Ивановна? – не удержалась-таки, всхлипнула иАлександра. – Вы, наверное, обо мне беспокоились? Карина небось с ума сходила?Это кошмар со мной был, такой кошмар!

– Саша, – пролепетала Лидия Ивановна, и слезы, перекатившисьчерез нижние ресницы, ручьем хлынули по круглому морщинистому лицу, – Сашенька,ты разве еще ничего не знаешь?

– Что случилось? – напряглась Александра.

– Карина умерла… Упала на улице и умерла. Завтра похороны вСергаче. Тебя искали, искали, но тебя не было.

Александра молча смотрела в испуганные, неудержимо плачущиеглаза.

– Дайте ключ, – сказала она, очень удивилась, не услышавсобственного голоса, а потом узенький коридорчик Лидии Ивановны вдруг закачалсяиз стороны в сторону, одновременно улетая куда-то ввысь, в темноту и глухоту…Александра попыталась поймать его, но только взмахнула бестолково руками – ирухнула навзничь без памяти.

* * *

Карина ушла из гимнастики из-за Риммы.

А может быть, все-таки из-за Всеволода? Это был самыйкрасивый мальчишка в мужской сборной, все девчонки строили ему глазки, а он натакие откровенные знаки внимания только хмурился и старался оказаться как можнодальше от своих поклонниц. «Севка у нас еще мальчик, он лучше на коня ляжет,чем на девчонку», – острили ребята: Всеволоду хуже всего удавались выступленияна «коне».