перестань пялиться на мою грудь!

— Пардон, как говорил один знакомый повар. Но вырез больно откровенный.

— Прямо-таки и откровенный? — демонстративно склонилась она над столом, испытывающе глядя мне в глаза.

— Очень… — сглотнул я комок в горле, стараясь не смотреть туда, куда очень хотелось.

— Вот и славно! Значит, экзамен выдержала, раз даже молодняк заглядывается. Ты меня ещё в купальнике не видел!

— Когда идём купаться? Я готов! К чертям собачьим эти миграционные службы!

— Остынь. Ты, Максим, не в моём вкусе. Лет тридцать назад, может, имел бы шансы, но не теперь.

— Жаль. А где Анна с Катей?

— Они обычно не завтракают. Выезд через полчаса. Анна поедет с тобой.

— Зачем?

— Немного шокирует публику и толсто намекнёт ей про отсутствие проклятия. Ты подыграй девочке.

— Хорошо.

— Есть одна проблема. С шестиклеймёным мечом тебе пока лучше не расхаживать. Сейчас пойдём в оружейную и подберём что-то более соответствующее твоему статусу.

— У вас есть меч на три клейма?

— Такого барахла много.

Она оказалась полностью права. Оружейная Достоевских представляла собой настоящий музей из различных смертоубийственных вещичек. Мечей с тремя клеймами Заклинателя было штук двадцать.

— Я потом верну, — наконец-то выбрав оружие себе по руке, сообщил я.

— Подарок.

— Слишком дорогой.

— Так и ты для нас многое сделал. Неужели ты считаешь, что я такая скряга? Нет, Максим! Даже если ты и откажешься от моего предложения о сотрудничестве, то всё равно двери этого дома всегда будут открыты для тебя. Оружейная комната, а также библиотека тоже.

— Я решил остаться у вас.

— Приятное известие! Давай-ка поторопись! В миграционную службу лучше ехать с утра: полдня с бюрократами потеряешь.

Вскоре мы с Анной выехали из особняка Достоевских на всё той же потрёпанной машине, которую вела Глашка. Сегодня она казалась почти приличной водилой и сильно не гнала, даже иногда останавливаясь на красном свете светофоров.

Я же с удовольствием рассматривал в окно Петербург, поражаясь огромности и богатству этого мегаполиса. Гессен по сравнению со столицей Российской Империи был зачуханной деревушкой.

— Макс, — мысленно прервал мою обзорную экскурсию Такс, — скажи, мы на стадо коров похожи?

— Нет.

— А чего тогда нас «пасут»?

— Не понял…

— Слежка. Причём две группы, никак между собой не связанные.

— Аня, — повернулся я к девушке. — Ты когда последний раз дралась?

— Э-э-э… Никогда.

— Поздравляю! Сегодня придётся!

Глава 7

— Хватит плестись! Газуй! — быстро сориентировавшись, приказала Анна Глафире.

Потом она повернулась ко мне и добавила.

— Макс. Мы сейчас немного попетляем по городу. Не пугайся: нам не привыкать отрываться от преследователей.

— Вообще-то, я не из пугливых. Хотя, если честно, то не вижу смысла в беготне. Если преследователи знают, кто я такой, то вычислить конечную точку поездки не представляется большой сложностью.

— Вычислить и помешать до неё добраться — это немного разное. К тому же не обязательно, что за тобой охотятся. У меня редкий выезд в город без приключений обходится. Нападать не нападают, но то аварии устраивают, то ещё какую-нибудь пакость. Делают всё, чтобы Достоевские носа не высовывали из своего особняка. Изолируют от общества всеми доступными способами.

— Мразота, — коротко подтвердила Глашка, направляя на бешеной скорости автомобиль в узкую арку проходного двора.

Я не понимаю, как она в неё вписалась, но если бы икал в этот момент, то обязательно бы перестал: говорят, икота испугом хорошо лечится.

— Полицейские за такую езду не остановят? — осторожно интересуюсь у Ани.

— Нет. У нас же синие имперские номера. Высшая каста, одним словом. Хотя по нашему внешнему виду такого не скажешь. Даже если в подземный переход заедем на глазах у полицейского, то страж порядка только честь отдаст, засунув свой свисток глубоко в задницу. Да и знают все мою машину, поэтому лишний раз связываться с проклятой не хотят.

— Выматывайтесь! — заявила Глаша через десять минут, остановившись на тротуаре впритирку с дверями миграционной службы.

Мы быстро выполнили её приказ и вошли в здание. Анна демонстративно взяла меня под ручку, лучезарно улыбалась охреневшему народу, на свою беду решившему сегодня посетить это уважаемое заведение.

Я тоже приосанился и, положив свободную от Ани руку на рукоять меча, важно проследовал к регистрационному окошку, очередь у которого мигом испарилась. Лишь несколько эмигрантов, которые не знали о Достоевских, непонимающе хлопали глазами, гадая, отчего произошли такие изменения.

— Доброе утро, — вежливо обращаюсь к старичку в круглых очках, выполняющему роль регистратора. — Мне бы визу оформить.

— Второй этаж. Кабинет десять… А эту не пущу!

— И кто меня остановит? — немного кровожадно поинтересовалась Анна.

— Я сказал, что не пущу, а что вы будете делать, барышня, меня совсем не касается!

Окошко резко захлопнулось и появилась табличка «Технический перерыв десять минут». Правда, табличка быстро сменилась другой: «Обед. Буду через час».

— Или пока эта не уйдёт! — крикнул старик из-за стойки.

— Всё-таки есть преимущества в твоей проклятости, — сообщил я Ане, остановившись в быстро пустеющем коридоре около двери под номером десять. — Время сильно экономит. Со мной пойдёшь для ускорения процесса или тут посидишь?

— Тут. Не буду чиновника до инфаркта доводить.

Вопреки ожиданиям, клерк за дверью оказался не бюрократической крысой, всю жизнь копающейся в бумажках, а подтянутым спортивным человеком с располагающей улыбкой.

— Проходите, барон Гольц, — доброжелательно пригласил он меня. — Спасибо, что оставили свою спутницу за дверью.

— Вы знаете моё имя?

— Конечно! Михеич из регистратуры, как только понял, куда вы с Достоевской направляетесь, сразу же мне позвонил и посоветовал бежать без оглядки.

— А что ж не побежали?

— Не обучен. Я недавно из Чистильщиков сюда перевёлся, а мы в Дырах от Тварей не бегали. Прятаться же от красивой, пусть и проклятой девушки тем более не намерен. Итак, — перешёл он на деловой тон, — как понимаю, хотите сделать постоянную визу Российской Империи?

— Да. С последующим получением гражданства. Что мне для этого необходимо?

— Как обычно: зарекомендовать себя нужным императору добропорядочным человеком. Ну и взнос заплатить не за обыкновенную визу, а за «Гражданский билет», дающий дорогу в это самое гражданство через несколько лет безупречной жизни.

— Сколько?

— Восемьсот золотых.

— Не проблема. Единственное, что у меня валюта. Германские марки.

— С собой?

— Да.

— Тогда могу здесь же и обменять по курсу Императорского Банка.

Я не стал