способна с собой вообще сделать. ─ Снова наклоняется, на этот раз пленяя мои запястья и заводя их же над моей головой. ─ Но меня в этой ситуации бесконечно радует только одна вещь.

Да как ему объяснить, если он даже не помнит?!

─ Какая же?

─ Ты хочешь меня так же сильно, как я тебя, ─ шепчет над ухом, словно нас и правда могут услышать, а я мечтаю прикрыть уши и не слушать, потому что каждое слово попадает в цель, причиняя боль. ─ Но я дам тебе время принять для себя важное решение.

Да какое тут вообще может быть решение? Если бы он сейчас сделал меня своей, погиб бы на месте из-за магии брачного рисунка, а я бы никогда уже не простила себе такого! Именно это озарение заставляет розовый туман в голове рассеяться и помогает мне собрать себя в кучу.

─ Никаких решений, Демьян Викторович. Через полчаса мы оба приведём себя в порядок и встретимся в кухне, ─ отстранённо говорю, выравнивая дыхание, и стараюсь уверенно смотреть в его глаза, хотя сама до сих пор лежу под ним полуобнажённая. ─ Мы сделаем вид, будто ничего не произошло. А потом обговорим всё, что касается дела.

Не верит мне ни грамм, но доказывать что-либо я не намерена.

─ Так, значит?

─ Да. Теперь отпустите и дайте мне уйти.

Хватка ослабевает, и как бы мне ни хотелось, чтобы не отпускал, стремительно принимаю вертикальное положение, поправляя одежду. Не дожидаясь его ответа и игнорируя то, что выглядит Дем, как побитый пёс, медленно покидаю гостиную, ещё хранящую дикую смесь наших запахов, и на лестнице ускоряюсь, пока не оказываюсь в спальне. Запираю дверь, съезжая по ней спиной, а затем слышу глухой удар внизу.

─ Прости меня, ─ бормочу, позволяя одинокой слезе скатиться по щеке.

Он итак пострадал однажды по моей вине, и я больше этого не допущу, а значит, не позволю к себе снова приблизиться!

Жаль, я ещё не догадываюсь, что эта задача вовсе невыполнима...

11

Демьян

Идиотизм и полная потеря в пространстве – вот основной девиз моей жизни после возвращения.

У меня стойкое чувство, что все всё обо мне знают, но молчат, а некоторые точно специально выводят из себя, но в этом я убеждаюсь позже, когда пойманная на горячем репортёрша сдаёт своего осведомителя.

Первым делом, когда оставляю свою подопечную, следую за Демоном, у которого весьма интересные методы пытать людей. В доме, где он обитает с остальными, прекрасный подвал и идеальная звукоизоляция, а той, у кого много секретов, явно стоило бы сразу сказать всю правду, только она оказывается крепким орешком.

Он её почти раздел, но та стойко продолжала упорствовать, подвешенная за руки на крюк под потолком, а при виде меня, нарисовавшегося из воздуха, ей очень хочется завопить, да кляп мешает.

─ Это было обязательно?

─ Я придумал игру «кто не отвечает на вопрос – с того снимают по одной вещи», ─ тянет довольно, поддевая кинжалом пуговицу на блузке, и у меня закрадывается впечатление, что я вовремя не заметил садистских наклонностей за младшим. ─ Как видишь, я по-прежнему в своей одежде.

Приходится освободить ей рот, молча выслушать приступ грязных оскорблений, и намекнуть, что ждать я не намерен.

─ Кто дал тебе адрес? Ты выйдешь отсюда, как только снова перестанешь быть устойчивой к внушению, так что времени много. И я бы с радостью провёл это время с такой знаменитостью, как ты, только маньяк, разгуливающий на свободе, не будет ждать. ─ За следующие свои слова я себя ненавижу, но я правда не собираюсь терять утекающее время. ─ Или говоришь, или сюда спускаются ещё четверо парней, и ты всё равно всё расскажешь, только методы будут иные.

Девушкам, особенно тем, кто уже итак в прошлом пережил такой опыт, не стоит о нём напоминать, но образ чужого прошлого ударяет в голову, и это действует, а я с горечью признаю, что становлюсь всё хуже с каждым днём.

─ Будьте вы прокляты! ─ прячет слёзы, а мне даже не совестно, но равно до момента, пока перед глазами не возникает образ брюнетки, и в душе поселяется неприятное чувство, будто она меня только что пристыдила. ─ Хорошо, я скажу… Он давно сливает нам всю информацию, уже несколько лет. ─ Она называет имя, и мне хочется убивать, просто потому, что тронули моё, а Аду я с первого дня воспринимаю, как свою – ту, которую никто не может обидеть.

─ Подержи её здесь пока. И… будь с ней мягче, ладно? ─ прошу парня, и тот, что-то поняв по моему лицу, кивает.

Девица нервничает, и я её понимаю, только жизнь научила не  рисковать и не отпускать свидетелей так просто.

─ Меня будут искать, слышите?!

─ Не будут. И ты это знаешь, ─ говорю уже в дверях, и пленница смолкает, признавая поражение.

Оставляю всё на Демона и рвусь в управление. Злюсь так, будто попавшая в переплёт девчонка не просто мне дорога, а уже давно стала кем-то большим, чем просто подружка сестры, и это бесит до колик. У меня нет привязанностей, кроме семьи, но Ада, как маленький и при этом самый важный кусок паззла, без которого картина моей жизни не имеет смысла. Меня к ней не просто тянет. Нет, это что-то животное, неправильное и такое правильное одновременно, что можно рехнуться… Чёрт, как разобраться во всём и не потерять рассудок окончательно?

В кабинет своего некогда зама врываюсь, едва не спалив дверь, но старый знакомый даже не вздрагивает. Когда-то Игорь Вяземский был многообещающим следаком, но за эти годы служба явно не пошла ему на пользу, и, судя по довольной холёной роже, он сейчас в шоколаде.

─ Какие люди… Вернее, нелюди, ─ как раз наливает дорогой коньяк из новой бутылки, а мне хочется ему череп раскроить – даже на расстоянии я легко ловлю недавние образы из последних месяцев его жизни, и лучше бы я ничего не видел.

─ А ты, я смотрю, неплохо устроился… ─ медленно надвигаюсь, пытаясь выбросить из головы увиденное, только эта грязь уже проникла в самые глубины моего разума, налипла и капает вниз, пробуждая чудовище внутри.

─ Не мне жаловаться, ─ хмыкает, прихлёбывая свой напиток. ─ Слышал, ты вроде как вернулся? Молодец, зря времени не теряешь… Только это всё ерундовое дельце.

Вот как, значит?

─ Это ты сдал