внутри, но помню, что Киллиан — пилот. Провожу аналогию с моим папой и получаю педанта, который привык, чтобы все было на своих местах.

Посетить дом такого мужчины приятно, жить с таким — сущий ад. За столько лет моя мама заразилась философией отца, и теперь все полотенца у них в доме разложены в ванной в шкафу по цвету, и нет чашек, не сочетающихся между собой. В общем, это мой страшный сон. Первым делом, переехав от родителей, я разбросала свои вещи. Специально несколько дней не вытирала со стола круги от кофейных чашек и не бросала грязные вещи в корзину, оставляя их валяться на всех поверхностях спальни. Конечно, после я навела порядок, но какое же удовольствие я получила, просто устраивая этот молчаливый бунт. Тогда-то я осознала, что свободна и теперь могу жить по своим правилам.

Киллиан набрасывает на себя мягкие домашние брюки, толстовку. Присев на пуфик, стоящий посередине гардеробной, надевает носки.

— Чем любишь заниматься в Рождество? — спрашивает он, подняв голову.

— Валяться у телевизора, есть вредную еду, пить какао, смотреть мультфильмы.

— Кого-то мне это напоминает, — качая головой, говорит он.

— Кого, например? — хмурюсь я.

— Милли.

— О, дети любят это делать каждый день, — усмехаюсь я.

— Что ж, значит, еда — только у нас будет полезная, которую приготовила моя мама, но если хочешь, закажем пиццу, — мультфильмы и телевизор. Откровенно говоря, — вставая, продолжает он, — это было и мое желание на праздник.

Киллиан выуживает из стопки футболку и, подойдя к кровати, протягивает ее мне.

— У меня есть одежда, если ты забыл, — улыбаюсь, но футболку все же забираю.

— И у меня, — он снова подмигивает. Мне так странно столкнуться с игривой стороной Киллиана, что я даже на мгновение теряюсь, как реагировать, но улыбка уже сама растягивает мои губы.

— Наверное, мне лучше ехать домой, скоро стемнеет.

— Боишься темноты? — спрашивает он, приглаживая пальцами волосы.

— Нет, просто…

А что «просто», Эрика?

Просто странно остаться с ним наедине. Как будто за пару дней мой мир перевернулся с ног на голову, и я пока не придумала, как это вписывается в мою картину мира.

— Тогда расслабься и получай удовольствие. За гардеробом ванная, можешь принять душ. Как будешь готова, приходи в гостиную, — он разворачивается и идет на выход из спальни, но в дверях останавливается и оборачивается. — Кстати, какие мультфильмы предпочитаешь?

— Что-нибудь рождественское.

— И почему я не удивлен? — хмыкает он и выходит.

Я накрываю глаза пальцами и откидываюсь на подушку. Лежащая на моей груди футболка пахнет им и средством для полоскания белья. Я улыбаюсь и никак не могу стереть эту глупую улыбку с лица.

Приведя себя в порядок и надев футболку Киллиана, я иду по теплому полу в гостиную. Нижнее белье я постирала и повесила на полотенцесушитель в надежде, что за час, пока мы будем смотреть мультфильм, оно высохнет, чтобы мне не пришлось надевать джинсы на голое тело.

На улице уже стемнело, и в гостиной приятный полумрак. Свет дает только елка и газовый камин, распространяющий уютное тепло по комнате. На телевизоре замер вступительный кадр из «Смолфута», а на столике перед большим диваном в форме буквы П расставлены тарелки с едой. Подойдя ближе, я вижу, что в больших чашках, стоящих рядом с тарелками, налит горячий какао, над которым поднимается пар. Улыбаюсь, предвкушая приятный ужин в уютной обстановке.

— Возьми на кресле плед.

Оборачиваюсь на голос и вижу Киллиана в кухонной зоне, где он вытаскивает из духовки две тарелки, в каждой из которых лежит по куску пирога.

Беру плед и, развернув его, усаживаюсь на диван, утонув в горе удобных, мягких подушек. Накрываюсь пледом, пряча свои голые ноги, и жду Киллиана. Он ставит тарелки с пирогом и устраивается рядом. Включает мультфильм, а потом… наклоняется и целует меня в висок. Это так странно. Как будто мы пара, которая в Рождество собралась провести самый ленивый день в году. И почему-то в этот момент мне не хватает Милли.

Пытаюсь дать себе мысленную пощечину. Я же только недавно — ну почти недавно, лет десять назад, — избавилась от своих младших и выдохнула, пообещав себе никогда не заводить детей. А тут вдруг Милли. Но мне нравится эта девчушка. Развитая не по годам, размышляющая так, как ее сверстникам и не снилось. Мы с Пандой — она рассказала, что так ее называет вся семья, — провели увлекательные полчаса под елкой в доме ее дедушки и бабушки. Она рассказывала мне о родителях, о том, что ее папа смелый и управляет самолетами, а потом вообще начала рекламировать его со всех сторон. Пришлось прервать девчушку и начать рассказывать о своей профессии. Это со всеми детьми работает безотказно. Они сразу переключаются на новую тему и задают тонну вопросов о том, что я делаю для животных, каких лечила, от чего, есть ли у меня животные. В общем, это безопасная территория, на которую я каждый раз с радостью ступаю.

Но в этом доме все напоминает о Милли. Брошенная кукла на подлокотнике дивана, башня из конструктора неподалеку от елки, розовый пледик на кресле, браслет в ванной ее отца. И это только то, что я успела заметить. Обычно дом, в котором живут дети, пустеет без них. Их отсутствие ощущается физически, даже если ты в этом доме не живешь.

— Милли не обидится, что ты оставил ее у своих родителей, а сам уехал?

— Она любит бывать у них. Бабушка с дедушкой балуют внучку, а дома у нее режим и порядок. Так что Милли с радостью едет к ним, чтобы немного пошалить.

— А с кем она живет, когда ты в командировках?

— Преимущественно с няней.

— Не с твоими родителями? — я вгрызаюсь в теплый пирог, закатывая глаза от удовольствия. Чертовски вкусно.

— Нет. Мама еще работает, как и отец, так что у них не слишком много времени, чтобы следить за ней. А у Панды есть привычка постоянно влезать туда, куда влезать запрещено. Так что за ней требуется глаз да глаз.

— Она не против оставаться с няней?

— Нет, Милли любит миссис Торн, так что никаких проблем.

На некоторое время мы замолкаем, погружаясь в сюжет мультфильма. Периодически я ловлю на себе взгляды Киллиана, оборачиваюсь, мы улыбаемся друг другу