запах, на щеке я чувствую его теплое дыхание, и все системы организма запускаются. Я успеваю отметить только грохочущее сердце и то, как пылают мои щеки, когда Киллиан распахивает мою куртку и, сбросив ее с плеч, обвивает руками мою талию.

— Попалась, — шепчет мне в губы и набрасывается на них с жадным поцелуем.

О-о-о, ну все. На этом мое сопротивление окончательно признает поражение, и я зарываюсь пальцами в его темные волосы. Киллиан воспринимает это как сигнал к действию. Подхватывает меня под попку, а я с готовностью обвиваю его талию ногами. Он куда-то несет меня, не отрываясь от моих губ. Кусает их, посасывает, ныряет языком внутрь, исследуя мой рот. Нагло и совершенно бесцеремонно вторгаясь в меня. Это так будоражит, что волоски на теле становятся дыбом. Еще ни один мужчина так бескомпромиссно не заявлял о своем желании взять меня. Есть в этом особый шарм.

Совсем скоро я оказываюсь на кровати с нависающим надо мной Киллианом.

— Нам нужно помыть руки, — бормочу судорожно, стягивая с него свитер.

— Что? — он замирает, прекращая снимать с меня одежду, и прижимает мои поднятые вверх руки вместе с вещами к подушке.

— Помыть руки, — повторяю я и тянусь поцелуем к его губам, но Киллиан не дает себя поцеловать, только хмуро смотрит на меня.

— Зачем?

— Знаешь, сколько там микробов?

Он на мгновение прикрывает глаза, а, когда открывает, в них плещется игривость. Мне не нравится его хитрый прищур, он настораживает, но я позволяю Киллиану и дальше меня раздевать.

— Ты слышал меня? — спрашиваю, расстегивая его ширинку. Хочу сжать твердый член через боксеры, но помню о грязных руках. Может, и не грязных, но не на сто процентов чистых.

— Ты, значит, фрик, Эрика?

— Какой еще фрик?

— Помешанный на чистоте. Что у тебя? ОКР? Мизофобия? Педантичность?

— Ничего такого, — качаю головой, уставившись на него, пока Киллиан стягивает свои носки и боксеры. На свободу вырывается внушительных размеров орган. Я как-то не рассмотрела его в прошлый раз, а сейчас он пугает меня одним своим видом. И руки помыть теперь хочется еще сильнее. Чтобы прикоснуться и… — Киллиан! — вскрикиваю, когда он наваливается на меня всем телом и затыкает мне рот своим языком.

Черт, он совершенно выбивает меня из колеи поцелуями и ласками. Его руки шарят по моему телу, а я пытаюсь не думать о том, что они непомыты. Когда он сжимает сосок через ткань бюстгальтера, из моего рта вырывается стон, а спина выгибается. Но я быстро прихожу в себя, когда Киллиан отодвигает полоску трусиков и ныряет пальцами в меня.

— Руки! — выкрикиваю нервно от неожиданности.

— Будут тебя ласкать, — с ехидной улыбкой произносит он и, спустившись ниже, прикусывает сосок через ткань. — Расслабляйся уже, Эрика. Давай, закрой глаза и просто послушай, как твое тело поет для меня. Ты уже мокрая. — Поднимается выше и дальше шепчет в мои губы: — Не надо притворяться, если тебе что-то не нравится. Левее? Правее? Выше или ниже? Говори это. Я хочу, чтобы ты получила удовольствие. Ты скажешь мне, что доставляет его тебе?

— Помытые руки, — цежу сквозь зубы, а Киллиан улыбается шире.

— Мои руки помыты твоими соками. Посмотри, как ты течешь. М-м-м, — стонет он, поднеся к губам руку, пальцы которой только что были во мне. Открывает рот и облизывает, слегка прикрывая глаза, а я тяжело сглатываю. Он ведь не сделал сейчас так, да? Или сделал? — Вкусная, сладкая Эрика.

А потом он целует меня. Нагло врывается в мой рот своим языком, и я чувствую свой собственный вкус. Он мне не нравится, и я пытаюсь вытолкать язык Киллиана из своего рта, но он перехватывает второй рукой меня за щеки, заставляя принимать его настойчивый поцелуй. Это грязно! Совершенно негигиенично! Но как же чертовски приятно только потому, что запретно.

Отодвинув дальше полоску трусиков, он медленно входит в меня до упора. Я мычу в его губы, глаза закрываются. Сражаться с ним бесполезно. А если это так, то нужно просто расслабиться и получать удовольствие.

Я шире развожу ноги, позволяя ему заполнять меня, растягивать и тереться. Тело накрывает теплая волна возбуждения, как только я расслабляю все мышцы и отвечаю на его поцелуй. Не скажу, что я прямо на грани оргазма от пары толчков, совсем нет. Не все мужчины знают, что женщине нужно больше времени, чтобы прийти к пику. Не все знают, что гарантом получения удовольствия является предварительная игра. Там куснул, тут лизнул, потыкал внутрь пальцами — это не предварительная игра. Мужчины делают это, чтобы поставить галочку, мол, завел ее, поехали.

И все же Киллиану как-то удается доставлять мне удовольствие. То ли дело в размере, то ли в технике. Но он трется об меня в очень правильных местах, входит под нужным углом. А еще эти пошлости с моим вкусом и его языком… В общем, могу сказать точно: этот мужик умеет трахаться. Так что расслабиться — это мое лучшее решение за последний год, потому что я чувствую, как жар затапливает низ моего живота. Медленно поднимается выше, охватывая грудную клетку и шею.

С каждым толчком, которые становятся все настойчивее, я сильнее впиваюсь ногтями в плечи Киллиана, позволяя ему задать довольно быстрый и резкий темп. Прижимаюсь грудью к его груди, с удовольствием ощущая, как мои твердые соски трутся о его голую кожу.

Внезапно нижнее белье становится слишком раздражающим. Как будто служит преградой для полноценного удовольствия. Я выгибаю спину, пытаясь расстегнуть лифчик. Дрожащие пальцы соскальзывают с застежки. Я пытаюсь снова и снова, но ничего не выходит. Тогда инициативу перенимает Киллиан, который одним простым движением расстегивает, а потом стаскивает с меня бюстгальтер. У меня такое ощущение, что я не дышала, пока грудная клетка была скована.

Киллиан тут же набрасывается на мою грудь с поцелуями, укусами, посасываниями. Его бедра размеренно двигаются, но мне этого теперь мало. Как ему сказать, чего я хочу? С момента, как он изменил темп, удовольствие как будто начало ускользать от меня. Я бы хотела крикнуть: «быстрее, сильнее, глубже»! Но язык прилип к нёбу, и я начинаю делать то, что привыкла делать, чтобы не обидеть мужчину.

Стону, выгибаясь, дышу тяжело, царапаю его спину, но тут внезапно Киллиан полностью прекращает делать то, что делал. Распахиваю глаза и смотрю в его хмурое лицо.

— Что?