– Моторную лодку?

– Да. В редкие моменты, когда доктор Мальден чувствовалнеобходимость уехать туда, где нет телефона, он проводил день на небольшойяхте.

– Вы бывали на ней?

– Никогда. И не думаю, что кто-нибудь там бывал, кромеРамона. Доктор Мальден вставал где-нибудь в море на якорь и удил рыбу. А я вэто время должна была быть на работе и задерживать пациентов до еговозвращения. Он только тогда сбрасывал с себя служебные обязанности.

Мейсон сказал:

– Это очень интересно. Теперь вернемся к интересующему менявопросу. Как вы брали деньги из ящика?

– Допустим, это не было кражей, – сказала она. – Допустим, ябыла истинным другом доктора Мальдена. Жену он не любил. Его дружба со мнойбыла… была своего рода сотрудничеством.

– Как долго это продолжалось?

– Три года.

– Почему он не подумал о разводе?

– А что он мог сделать? Стефани бросала в него книгами.Интересовалась только его деньгами. Если бы захотел развестись, она обобрала быего.

– Это было бы лучше, – сказал Мейсон. – Он мог начатьсначала и…

– Не в таком возрасте. Скажу еще одно, чего Стефани незнает. Если бы знала, доктор Мальден, возможно, и сегодня был бы жив.

Брови у Мейсона поднялись.

– Доктор Мальден не мог долго прожить. У него было плохоесердце. Насколько я знаю, почти все врачи такого же уровня начинают страдатьболезнью сердца, когда доживают до его возраста. Это почти профессиональнаяболезнь.

– Не похоже, чтобы доктор Мальден был счастлив в жизни, –резюмировал Мейсон.

– А сколько докторов счастливы в жизни? – ответила онавопросом. – Они жертвуют личным счастьем, чтобы творить добро. Достигаютфинансовой независимости, но разрушают собственное здоровье. У них толькоработа, работа и еще раз работа. Настоящий, выдающийся врач и хирург не можетбыть счастлив.

– Ну, – улыбнулся Мейсон, – вернемся к нашим баранам. Почемувы брали деньги из ящика?

– Доктор Мальден хотел, чтобы я была счастлива. Говорил,пока в бухгалтерских книгах записано, что я получаю зарплату обычной медсестры,могу брать деньги каждый раз, когда понадобятся.

– Но не могли же вы брать их, не оставляя никакой записи.

– Я могла брать их так же, как и он. Из ящика.

– Итак, вы брали деньги из ящика.

– Остановимся на этом. Допустим, я брала деньги из ящика.

– Сколько?

– Не имею ни малейшего представления, мистер Мейсон.

Мейсон сказал:

– Скажу вам откровенно, с точки зрения закона ситуациянеприятная.

– Почему?

Мейсон пояснил:

– Если доктор Мальден давал вам деньги, которые не былиучтены, он был обязан платить подоходный налог.

– Но допустим, я просто брала их, и он об этом не знал.

– Тогда вы виноваты в преступлении.

– И что из этого?

– Вас арестуют и будут преследовать судебным порядком.

– И кто же будет преследовать меня судебным порядком?

– Окружной прокурор, государство, полиция.

– По чьей жалобе?

– Ну, – сказал Мейсон, – судя по тому, что вы рассказали оСтефани Мальден, предполагаю, жалобу подаст она.

– Хорошо, – сказала девушка. – Вы адвокат. Вы должны будетепризнать меня виновной. Как собираетесь что-либо доказать?

Мейсон потер подбородок кончиком пальцев и задумчивопосмотрел на нее.

– Этим займется окружной прокурор.

– Правильно, – подтвердила она.

– Конечно, – вторил Мейсон, – ваше признание мне…

– Я вам ни в чем не признавалась, – сказала она.

– Вы сказали, что брали деньги из ящика.

– Я сказала: допустим, что брала.

– Да, – подтвердил Мейсон, – я помню такую оговорку.

– Я сказала: допустим, что деньги из ящика растратила я. Этомогло бы сохранить имущество и репутацию доктора Мальдена, не так ли?

– Повредив своей репутации, – сказал Мейсон, изучая ее, – выможете избежать правосудия.

– А почему я должна его избегать? Кто будет меняпреследовать? Кто выступит в качестве обвинителя?

– Я уже сказал, это дело окружного прокурора.

– Вы адвокат Стефани Мальден, не так ли?

– Да.

– И поэтому думаете, что у нее на спине крылья вырастут.

– Не обязательно. Я защищаю ее интересы, и это все.

– Хорошо, – сказала она. – Вы утвердите имущество. Когданалоговая инспекция окажет давление, просто заставите Стефани открыть, что ябыла заядлой болельщицей на скачках, где каждый год просаживала тысячидолларов.

– Ее попросят доказать это.

– Я подскажу, как можно доказать, – сказала она. – У РеяСпенглера табачный магазин на углу Седьмой и улицы Клифтон. Он букмекер, бралот меня ставки, много ставок, на тысячи долларов.

Мейсон усмехнулся.

– Да, я представляю, как чиновники из налоговой инспекцииподходят к табачному магазину и говорят: «Спенглер, ты букмекер?» – а онотвечает: «О да, я так зарабатываю на жизнь. Я беру тысячные долларовые ставкиот Глэдис Фосс, которая работает медсестрой в лечебнице доктора СамерфилдаМальдена. Простите, если нарушил закон, но, раз вы меня спросили, я не могуговорить неправду».

– Все не так, – сказала она. – Рей Спенглер два месяца назадбыл арестован как букмекер. Заплатил штраф в тысячу долларов. Спросите его оставках, которые брал до обвинения.

– А что будет с вами? – спросил Мейсон.

Она ответила с горечью:

– Я и пальцем не пошевелю ради Стефани Мальден. Я хотела быразорвать ее. Но если это защитит память доктора Мальдена, помешает чиновникамиз налоговой инспекции утвердиться в мнении, что доктор Мальден пытался утаитьденьги, принесу любую жертву. Любую жертву.

Мейсон взглянул проницательно:

– Если вы можете поступить так и, чтобы защитить доктораМальдена, которого любили, признаться в не совершенных вами растратах, то,возможно, в суде сумеете отклонить любые обвинения в растрате.

– Особенно если не смогут доказать, что я брала конкретныесуммы из ящика, – дополнила она.