– Мой паспорт тоже доставайте, – Стефан не спускал с него глаз.

Взял из его рук документы, передал Ангелине.

«Клетчатый», не поднимая глаз и продолжая краснеть, молча достал еще один паспорт и сложенный втрое распечатанный бланк билета.

– Прошу прощения, – пробормотал.

Сотрудник порта, уже отходя от них, дежурно посоветовал:

– Пожалуйста, в следующий раз будьте внимательнее.

– Да-да, конечно. Прошу прощения еще раз, – незнакомец торопливо отступал спиной вперед, суетился.

Степан холодно кивнул. Подхватив Ангелину под локоть. Вернулся к стойке регистрации и вручил сотруднику порта билеты.

– Ну и у тебя и нервы, – Ангелина восхищенно выдохнула. – Я бы уже упала в обморок.

– Да ладно… Билеты электронные.

– А паспорта?

– Ну, депортировали бы по окончанию круиза, – он усмехнулся. – С консульством бы связались…

Он оглянулся, еще раз посмотрел на «клетчатого». Он ему показался смутно знакомым.

⁂

Мужчина в клетчатой рубашке притормозил на пирсе. Набрал сообщение.

«На корабле».

Бессонная и бездомная ночь в Москве, перелет и нервы из-за побега, а потом – из-за поездки в магазин тканей, регистрация и посадка на лайнер… Заселение в каюту для Ангелины уже было словно в тумане. Девушка бормотала себе под нос инструкции, старательно запоминала цифру три – что каюта ее на третьей палубе, от лифта направо. Степан смотрел на нее с подозрением, на всякий случай не выпуская ее руку из своей. Пару раз довольно кстати успел перехватить ее прежде, чем девушка успела врезаться в прозрачную дверь.

– Прости, – Она надеялась, что на карте, выданной ей при посадке вместо паспорта, есть информация и о номере каюты.

Девушка старалась запомнить самое главное – у кого можно спросить и где можно узнать. Все. Больше ее сознание ничего не впитывало.

– Ты будто пьяная, – улыбался Степан.

А у нее в самом деле кружилась голова, как от шампанского.

Свобода.

Безопасность.

Она смотрела на этого мрачноватого парня, что лукаво улыбался, глядя на нее, и была готова его расцеловать. Десять дней и шанс на другое, невероятное будущее. Открытая дверь, в которую осталось только войти.

Он проводил ее до каюты:

– Я боюсь, что ты потеряешься, – пояснил. – Ты чего такая шальная?

Она лишь вздыхала и тайком гладила блестящие стены, невероятные витражи и роскошную, ярко-синюю мозаику.

Здесь все было иначе. Воздух – соленый, пропитанный ветром, тонкий, щекочущий ноздри запах дерева и теплых человеческих тел. Огни иллюминации, золото и перламутр. Манящий аромат кофе смешивался со шлейфами парфюмов, оседал с горьковатым привкусом на язык, бередил кровь.

– Не отключись, сейчас еще инструктаж будет, – он распахнул перед ней дверь ее каюты, заглянул внутрь: – О, твой чемодан уже привезли. Будем надеяться, и моя сумка тоже ждет в каюте… Гель! – он поймал ее за руку, развернул к себе: – Не забудь: пятнадцать минут, и нам на инструктаж. А потом еще общий сбор по конкурсу. И ужин, – он заглянул в глаза девушки, захохотал: – Алле, ты меня вообще слышишь?

Она смотрела на него, кусала губы. И вдруг порывисто обняла и прижалась к груди. Он замер на полуслове. Руки растерянно повисли в воздухе – то ли обнять, то ли сделать вид, что не заметил.

Ангелина на мгновение чуть сильнее сжала объятия, и так же резко отстранилась:

– Спасибо, – прошептала.

Парень настороженно улыбался. И молчал.

Она не больно ударила его по груди, подтолкнула к выходу:

– Иди уже. Мне надо умыться и переодеться!

И захлопнула перед его носом дверь.

⁂

Ангелина рухнула на кровать с единственным желанием – спать. Те самые пятнадцать минут, которые даны на то, чтобы привести себя в порядок и осмотреться. Мягкий полумрак каюты. Тишина, которую почти не нарушали портовые звуки и голоса в коридоре. И, главное, такое спокойствие, которое хоть ложкой ешь – не наешься. Потому что НИКТО не войдет в ее каюту. НИКТО не сядет на кровать, не положит тяжелые и жесткие пальцы ей на щиколотку. И НИКТО не сможет сделать ей больно.

Понимание этого накрыло с головой, пьяня.

«Как же хорошо!», – пронеслось в голове.

Ей снилась Барселона. Снилась холодная и гладкая река. Высокие сосны по берегам упираются в ярко-голубое ясное небо. Черные камни смотрят хмуро и нелюдимо. А она скользит между ними, парит легко, будто фея или стрекоза. Кажется, у нее даже крылышки такие же переливчатые и жужжат так же.

Жж-жж-жж…

Жж-жж-жж…

Крылья потяжелели, увлекая ее к темной и прозрачной воде. Глоток воздуха…

… И она мучительно вывалилась из сна.

Рядом на одеяле жужжал мобильный.

Жж-жж-жж…

Ангелина с трудом перевернулась, провела пальцем по экрану, принимая вызов.

– Дрыхнешь?! – смеющийся голос Степана.

Кажется, ее новый знакомый никогда не унывал.

– Н-нет, что ты, – язык едва ворочался и прилипал к небу, поэтому фраза, задуманная как бодрая отмазка прозвучала сипло и сумбурно.

– Ага, ври дальше, а то я не слышу, – он куда-то шел, было слышно, как захлопнулись двери лифта, на заднем фоне на английском говорил приветливый женский голос. – Короче. Инструктаж ты проспала. Поэтому в случае сценария, аналогичного «Титанику», тебе придется держаться за меня, – он откашлялся.

Ангелина начала соображать. Отодвинув экран от уха, посмотрела на время. И тут же подскочила: почти 5 вечера!

– Да ладно! А чего ты меня не разбудил?

Стефан рассмеялся в голос:

– А ты посмотри сколько пропущенных у тебя, я тебе даже селфи с палубы отправлял. И сообщения, что твое имя навеки покрыто позором. Ибо тебя вызывали и пришлось отзываться мне. Так что все думают, что Ангелина Фролова – это непонятной наружности волосатый чел под два метра ростом…

– Прости… – простонала девушка. – Не знаю, как так получилось. Я вроде только прилегла на минуту.

Она говорила и говорила. По привычке извиняясь. Перед глазами встал серый блокнот и ровно вычерченные квадратики и треугольники красным. Руки вспотели.

Стефан озадаченно пробормотал:

– Да ладно, не парься. Ты чего? – он, кажется, в самом деле растерялся. – Проспала и проспала… За это не убивают. На общий сбор по конкурсу идешь?

Ангелина шумно выдохнула:

– Прости, – опять извинилась невпопад, стирая с лица тревогу: блокнот в ее жизни больше никогда не появится. – Я сейчас буду… Если не заблужусь, конечно.