Толик насупился и покосился на стариковские ноги:

– Ага, беги в ментуру, беги!

Ходок тоже покосился на свои ноющие колени. Понял, что молодой «шпингалет» быстрей до своей хаты с самоваром доскачет, чем он до поселкового участкового. И успокоился.

– Скрип-скрип! – сказала дверь, отделяющая прихожую от приемного салона и выпустила из когтей бабы Дуси незнакомую (видимо, городскую) тётку в алом платке на голове, на котором были нарисованы серп и молот. Ходок подскочил, как резвый конь, и быстро прошмыгнул внутрь:

– Моя очередь!

Тётка пропыхтела к выходу, чуть было не споткнувшись о самовар, искоса глянула на мальчишку и перекрестившись, открыла входную дверь. А когда она исчезла, и от неё остался лишь запах чабреца и полыни, мальчонка задумался о её необычном головном уборе:

– А не украла ли она эту тряпку из пионерской комнаты?

Отворот самовара

Дедок-ходок выполз от бабы Дуси, кряхтя и шамкая сухими губами о том, что ему уже ничего не поможет:

– Окромя могильной плиты.

– Размечтался! – подумал Толян. – Деревянный крест тебе поставят и хватит с тебя.

Ходок хотел было прихватить красочный самовар с собой, но вдруг, как будто из ниоткуда возникшая ведьма погрозила ему костлявым пальцем. Она подняла посудину с пола, моргнула сидящему на лавке Толяну и понесла самовар на кухню, поставила на стол и невольно залюбовалась:

– Хорош стервец, ну хорош!

И обряд начался. Баба Дуся брызгала на самовар какой-то жидкостью, катала по его глянцевой поверхности варёными яйцами, окуривала травами, читала проклятья, шептала молитвы, заговоры и даже плясала перед ним. А потом довольная и уставшая плюхнулась на стул:

– Всё.

Но ничего не происходило. Самовар не треснул, не покачнулся, не упал, из него даже не вышел пар в образе бога Карачуна.

– Как всё? – удивился Толик.

– Всё, – подтвердила знахарка.

– И эта штука больше не волшебная?

– Абсолютно, – выдохнула Дуся. – Забирай и вали отсюда.

Толик осторожно приблизился к вусмерть обкуренному медному друже, осмотрел его со всех сторон и прикоснулся пальцем к цветочку на боку. И снова ничего не произошло.

– Опосля наиграешься, – раздраженно буркнула ведьма. – Забирай и дуй отсель!

Парнишка схватил пузатого друга и выскочил во двор.

– Скрип-скрип, – сказала входная дверь. – Прощай навеки, космонавт!

Анатолий испуганно оглянулся, чертыхнулся, опустил самовар на дорожку и медленно пошёл вон, волоча его за собой.

Приблизившись к дому предков своей подружки, малец нос к носу столкнулся с дедом, который бежал к избе своей внучки и орал:

– Украла, опять украла, воровка, засажу!

Но не добежал, споткнулся о Толяна, упал, увидел свой самовар в пыли и чуть не задохнулся от злости. Мальчик же поставил чаегонный аппарат на дорогу рядом с захлебывающемся в слюне стариком, развернулся и пошёл к прямо к морю – подумать о своём будущем, о кораблях космических и морских, об Инне и о жизни вообще.

Дед хотел было встать, поматериться от души, надавать воришке пендалей и сдать его в милицию, но не смог. Он так и сидел на дороге, махая руками, возмущенно мыча и глядя в спину удаляющегося Толяна.

Непонятно, чем бы закончилось такое сидение дедушки на проезжей части. Может быть, его б сбил грузовик, а самовар расплющил в лепёшку. Но из калитки вовремя выбежала бабушка и, причитая да охая, подняла супруга. А тот схватил самовар в охапку, оттолкнул супругу и засеменил в родную хату:

– Нет, ты это видела? Нам в зятья вор достался!

– Не мели ерунду!

Но дед не унимался:

– Прибери меня бог до ихней свадьбы!

Бабулька испуганно посмотрела на мужа:

– Совсем рехнулся, старый, со своим самоваром.

Ближе к вечеру бабушка поняла из рассказов полоумного старика, что самовар украл Толик, и больно ударила дедка скалкой по голове:

– Чего напал на пострелёнка? Ну, попил жених чай у костра, тоску по невестушке баранками закусывал. Вернул же посуду? Вернул.

Прошло буквально несколько дней, и я перестала писать свои ужастики. То ли отворот самовара помог, а то ли от того, что газета напрочь отказалась принимать мою писанину. Да и никто, кроме моих родных деда с бабкой, уже не хотели слушать Инкины сказки.

Тайная наука и усохшие мозги

Лето подходило к концу. Вовсю шёл сбор урожая, а также грибов, ягод. Опять же, рыбная путина начиналась… Баба Дуся сушила на зиму лечебные травы, а я ей помогала, но уже не тайно, а явно. По деревне же пошёл слух, что ведьма завела себе ученицу.

Инкины родители, как ни странно, легко отнеслись к этой новости.

– Лишние знания дитю не помеха! – рассудили они.

А вот у деда ум за разум еще больше зашел, как он услыхал злющую новость. Выдрал он куст репейника прямо с корнями и бегом родную внучку от Дуськи отвораживать. Прибежал, понюхал пару раз зелёный забор ведьмы, отворил калитку, а там картина маслом: во дворе на веревках разные травки развешаны – отдыхают, а сама карга вместе с Инкой и Толиком сидят на ступеньках дома, воркуют, едят вяленую рыбку, запивают квасом. И мирно так вокруг, хорошо!

У деда репей в руках сразу поник и обратно в огород запросился. Плюнул старик, развернулся и домой побрел.

– А я тебе говорила, – сказала ему дома супруга. – Не тронь внучку! Кто ж тебя болезного задарма выходит, окромя неё?

– Хто, хто! Зятек будущий вылечит, ежели чего.

Бабка снова ничего не поняла.

– Толик, жених Инкин тоже к ведьме, гадёныш, бегает!

– Вот те на! Может, мы чего не знаем, может, у знахарки уже вся местная школота обучается?

– Не, не приметил. Только наши вдвоём сидели.

– Слышь, дед, а ведь совсем пропал пацан!

– Пропал. Ведьмака нам ещё не хватало.

– Да я не о том. Охота мне на свадьбе погулять. Не пора ли сватов звать?

– Да ты что, старая, они же дети!

– Дети. Но пока эти дети подрастут, мы сдохнем.

– Сдохнем, – согласился дед, пощупал лысую бородёнку и крякнул. – Свадьба хорошо, свадьба – дело хорошее. Ай! Ставь, мать, бражку в бидоне, самогон гнать будем. А я к сватам!

Дед подскочил и побежал искать сватов. А бабка поволокла во двор бидон, чтобы его отмыть.

– Дин-дон, дин-дон, дин-дон! – звенел бидон.

А тучи плакали и звали деда с бабкой на небо. А куда ещё дураков девать? Только в небушко, только к облакам. Ведь умных в землю ложат. Или кладут? Неважно!

Долгие проводы

Каргаполовы дружили с Зубковыми, Зубковы дружили с Бургановыми, а в итоге, всем трем семьям пришлось дружить вместе. И у каждой семьи были дети 1970 года