— Не сбегу, — ответила со вздохом.

Статуя подошла ко мне с изяществом, которого не ожидаешь от куска камня, и взяла за правое запястье теплой рукой. Показалось важным уточнить, что я не в восторге от идеи божественного служения, но богиня и так все поняла.

— Ты никогда в меня не верила, не молилась, даже не знала обо мне. Но я в тебя верю. Не дай погибнуть ни одному из элементалей.

Запястье нестерпимо обожгло, я закричала от боли и открыла глаза. Я все еще полулежала на полу, тело занемело, и о случившемся напоминала только резь в запястье. Поднесла его к лицу. На нежной коже алел цветок с пятью острыми разноцветными лепестками. Зачарованная рисунком, я не сразу обратила внимание, что в обеденную комнату вошла Бат.

— Я пришла, чтобы переложить тебя на кушетку, но вижу, ты уже очнулась, — голос ее звучал возмутительно спокойно.

Служительница улыбнулась, глядя на распустившийся на руке цветок. Я произошедшее не считала поводом для улыбок.

— Что за чертовщина произошла? — Стоило бы вежливее говорить с теми, кто дал мне кров, но на сегодня все мои ресурсы были исчерпаны, хотелось просто свернуться клубочком в безопасном месте и немного поспать.

— Ты снискала благодать Богини. Какой она явилась тебе?

Бат помогла мне подняться — я и не заметила, что все мышцы свело от неподвижного сидения на полу. Рассказала о своем сне, попутно поинтересовавшись, не служительницы ли храма нанесли на кожу рисунок, — я лишь недавно смирилась с мыслью о существовании элементалей и ведьм, боги в картину мира пока не вписывались. Женщина рассмеялась, закатала рукав и показала небольшой клинок на своем запястье.

— Этот символ остается неизменным уже двадцать лет. Он означает, что у богов есть на тебя планы. — Она прикоснулась к знаку, как к драгоценности, затем взгляд острых глаз вернулся ко мне. — Предлагаю тебе погостить у нас некоторое время, восстановить силы. При первом удобном случае мы выведем тебя за пределы храма и посадим на корабль, идущий на запад.

Предложение Бат показалось разумным, и я его приняла, однако попросила больше не подсовывать мне неизвестные продукты. А то кто знает, сегодня боги, завтра единороги привидятся, послезавтра Роах в исподнем в ромашки.

Небольшой отряд разбил лагерь у стен храма. Ану прилетал верхом на драконе по три раза на дню и требовал переговоров, на что Бат вежливо велела ему убираться восвояси, напоминая, что последовательницы культа Кровавой богини неприкосновенны. О том, что я отказалась от культа и от всех связанных с ним ритуалов, умалчивалось. По ее же приказу меня особо не беспокоили, позволяя спать сколько хочу, есть сколько влезет и посещать тренировки по собственному желанию. Тренировки здесь были скорее философией, ничего общего с занятиями у Эльдара. Девушки занимались гимнастикой, метко метали кинжалы и двигались с бесшумностью тени.

Первый день я опасалась и вздрагивала от каждого шороха, на второй поняла, что опасность в храме мне не грозит, и стала передвигаться свободней, изучая обширную территорию — сады, бассейны, множество комнат и подземных галерей. К третьему дню пребывания в храме все мои мысли и желания сосредоточились на возвращении домой. Возможности для этого пока не представлялось. Отряд за стенами храма рос, все письма просматривались, каждая входящая и выходящая женщина допрашивалась. Подобное положение дел никого не устраивало, и вот уже после ужина я расслышала в коридоре шепот на языке тиурь.

— Благословлена она или нет, но так жить просто невозможно. Я себя как в тюрьме чувствую.

— Не думает же настоятельница из-за нее идти против халифа?

— Ану такой красавец, я бы не раздумывая пошла к нему в жены. Да хоть второй или третьей. А ей он ведь тиша стать предлагает…

При моем появлении из-за угла разговоры смолкли, девушки потупили глазки и поспешно ретировались. Дело плохо. Недолго меня будут терпеть.

Я направилась на поиски Бат, стараясь не попадаться на глаза. Риск велик, но покинуть храм нужно сегодня, в крайнем случае завтра. Служительница нашлась у фонтана, в центре которого возвышалась статуя старухи, теперь-то я знала, что это изображение одного из ликов богини. Бат разговаривала с какой-то женщиной из тех, что больше не обнажают клинки, но помогают храму и отправляют учиться искусству битвы своих дочерей. Я хотела дождаться, пока они закончат беседу, но Бат подозвала меня и представила свою собеседницу:

— Знакомься, Маримар, это Кайя. Ее дочь живет и обучается при храме. Когда-нибудь она может стать великим воином. — Женщина, чью дочь я украдкой видела во время обедов и ужинов, кивнула. Бат продолжила: — Мы охраняем Маримар от незаконных притязаний младшего халифа. Как видите, все под контролем. Мы не вступаем в войну, но держим оборону.

Кайя была не первой матерью, пришедшей в храм узнать, как дела у дочери. Никому не нравилось наше осадное положение. Как оказалось, быть воином Кровавой богини считалось престижным, девушки удачно выходили замуж, отслужив год или два. К тому же мужья не смели их обижать, памятуя о могущественной покровительнице. Независимость и сила всегда прельщали, однако сила — это еще и ответственность, а об этом матери девочек зачастую забывали.

— Приятно познакомиться.

Я была готова услышать гневную тираду в свой адрес, но ее не последовало. Женщина, улыбнувшись так, что на полных щеках появились ямочки, произнесла:

— И мне приятно. Я простой кондитер и в политике не смыслю. Но раз Бат говорит, что надо тебя защищать, значит, надо. — Она принялась теребить подол зеленого платья, а затем посмотрела на меня добрыми светло-карими глазами. — Моя младшенькая почти одного с тобой возраста, куда такое дитя замуж? Вы должны книжки читать да шоколадки кушать, — с этими словами она достала из необъятной сумки небольшую коробочку и протянула мне. Я приняла подарок под одобрительным взглядом Бат. — У меня часто после работы остается лишний шоколад. Мои девочки уже и просить перестали, наелись. Может быть, ты любишь?

— Спасибо! — С радостью приняла подарок, уже предвкушая, как объемся сладкого.

Женщина попрощалась, заверив Бат, что не имеет никаких претензий, и покинула храм. Двигалась она с поспешностью, присущей деловым людям. Дверь отворилась, впуская полуденный зной, я мельком увидела Ану и, не удержавшись, снова показала ему неприличный жест. Этот самовлюбленный мерзавец лишь улыбнулся в ответ ровными острыми зубами, уверенный в своей победе в нашем противостоянии.

— Ты хотела о чем-то поговорить, дитя, — кашлянула Бат, привлекая внимание.

— Я думаю, мне нужно сегодня убраться отсюда.

Служительница слегка поморщилась, ей не нравилось, как я разговариваю. Умом я ее понимала: леди так не говорят, будущие императрицы тем более. Но не виновата же я, что учили меня не гувернантки и не выпускницы пансиона благородных девиц, а грубые мужчины вроде тренера Лево да Эльдара. Дала себе обещание следить за языком.