– Это, – прошептала Холли и прильнула к его губам.

Джарек сначала замер, и у нее сердце ушло в пятки от страха, что он может оттолкнуть ее. Но потом он хрипло застонал и, крепко сжав Холли в своих объятиях, запустил пальцы в ее волосы и скользнул языком в ее рот, перехватив инициативу и целуя Холли с таким пылом, что у нее закружилась голова.

Ему следовало остановиться, пока сладкие губы Холли не вызвали у него зависимость, от которой он никогда не сможет избавиться.

Она считала его хорошим человеком, но, к сожалению, она ошибалась. Если бы в нем была хотя бы крупица добра, он бы не уложил ее на стопку одеял у камина и не растянулся рядом. Он не удерживал бы ее за подбородок, жадно набросившись на ее чувственный рот. И он бы не приходил в такой восторг от тихого вздоха Холли, когда она уступила ему и позволила расстегнуть рубашку и ласкать свою грудь.

Ее соски набухли в ожидании его прикосновения, и она тихо вскрикнула, когда он обвел один из них языком, а потом жадно пососал. Ее стоны стали еще более страстными, когда Джарек переключился на другую грудь, и Холли приподняла бедра, посылая ему приглашение, от которого он не собирался отказываться.

Свет от камина падал на ее тело, и Джарек провел языком по полоске мерцающего отблеска пламени, исследуя каждую впадинку и изгиб… округлую грудь, живот и атласную кожу внутренней стороны ее бедер. Он тихо рассмеялся, услышав ее наполовину протест, наполовину мольбу, когда он взялся за край ее трусиков и стянул их вниз.

Холли оказалась настолько чувственной натурой, что Джарек едва сдерживался. Он никогда в жизни не был так сильно возбужден. Ему хотелось прижать ее к полу и, раздвинув ее молочнобелые бедра, погрузиться в ее жаркую сердцевину, чтобы насладиться той безумной страстью, которая, казалось, снедала их целую вечность, хотя прошла всего одна неделя. Джарек подумал, что шесть недель рядом с этой женщиной убьют его. Что еще хуже, он может поддаться искушению и рассказать ей то, что видел в своих кошмарных снах. И тогда Холли точно поймет, что от него не стоило ждать ничего хорошего.

Но у них не будет этих шести недель – только эта ночь, потому что Джарек знал, что если он не уйдет, то погубит Холли точно так же, как погубил свою маму.

Он ощутил, как задрожала Холли, когда он начал покрывать поцелуями ее живот. Но когда он раздвинул ее ноги и встал перед ней на колени, она застыла.

– Ты ведь не будешь… – едва слышно прошептала потрясенная Холли, вызвав у него улыбку.

– Еще как буду, ангел мой.

Его ноздри задрожали, когда он уловил сладкий запах ее страсти, и у него больше не было сил сдерживаться. Джарек обхватил руками ее ягодицы и чуть приподнял ее. Он с восторгом смотрел на открывшуюся перед ним картину и не мог дождаться, чтобы одарить Холли самыми интимными из всех ласк.

Она сдавленно ахнула, словно с ней впервые проделывали такие вещи, и схватила его за волосы. Когда Джарек обхватил губами ее клитор, она резко вскрикнула, и ее тело содрогнулось от оргазма.

Он не знал, откуда у него брались силы не обращать внимания на собственное возбуждение, особенно когда Холли попыталась забраться рукой под его брюки. Но она пережила шок и была напугана произошедшим в горах, и Джарек знал, что если воспользуется ее беззащитностью, то будет ненавидеть себя еще больше.

Но он еще не закончил с ней. И пока Холли тяжело дышала и ловила ртом воздух после первого оргазма, Джарек еще раз прильнул губами к ее разгоряченной сердцевине и ласкал ее так умело, что она со стоном выкрикнула его имя, и ее накрыла повторная волна наслаждения.

После этого он притянул ее дрожащее тело к себе и прижал к своей груди – к своему сердцу, которое мучительно ныло, когда она уснула в его объятиях, а он присматривал за ней до самого утра, чтобы она чувствовала себя в безопасности.

Холли проснулась от холода.

Она открыла глаза и не сразу поняла, где находится. Потом она вспомнила случившееся в горах и то, что ей пришлось провести ночь в горной хижине. В окошко пробивался солнечный свет, и Холли заметила, что огонь в камине погас, а Джарек куда-то подевался.

Вспомнив события прошлой ночи, Холли густо покраснела.

Что она наделала?

Точнее, что она позволила Джареку?

Холли огляделась по сторонам и увидела свои трусики, лежавшие на полу. Она не знала, что предпочла бы прямо сейчас – быть унесенной снежной лавиной или лежать здесь, ожидая унижения и увольнения с работы. Холли поднялась, обнаружив, что действие обезболивающих закончилось, потому что ее плечо пронзила острая боль.

Она испытывала настоятельную потребность одеться, прежде чем встретиться лицом к лицу с Джареком. Стиснув зубы и превозмогая боль, она склонилась и подняла свое нижнее белье. Только она надела его и взяла в руки свой комбинезон, как дверь в хижину открылась, и вошел Джарек.

– Хорошо, что ты проснулась. – В его сдержанном тоне не было ничего от того чувственного любовника, с которым она провела эту ночь.

Ее хрупкие мечты о том, что он обнимет ее и притянет к себе, оказались напрасными. Холли охватила какая-то беспомощность, когда она подумала, что совсем не похожа на тех гламурных светских львиц, которых предпочитал Джарек. Похоже, этой ночью он одаривал ее своими ласками только потому, что они оказались одни в этой хижине, и ему стало скучно.

Холли набросилась на него словно неуклюжий подросток, а он поцеловал ее просто из вежливости, чтобы не смутить ее отказом. Если бы Джарек хотел ее, он был занялся с ней любовью по-настоящему.

К счастью, он даже не пытался, потому что ей пришлось бы пережить еще одно унижение, объясняя ему, что, в отличие от остальных женщин, она ущербная.

– С минуты на минуту прибудет вертолет. Ты наденешь куртку сама или тебе помочь?

– Мне кажется, ты уже достаточно помог мне, – отрезала она.

– Но с твоей стороны не было никаких возражений, – насмешливо возразил Джарек, и Холли захотелось провалиться сквозь землю.

Она не видела выражения его глаз, прятавшихся за темными стеклами очков, и чувствовала себя ужасно глупой.

Услышав шум вертолетных лопастей, Холли отвлеклась от своих невеселых мыслей.

Джарек шагнул к ней, словно хотел что-то сказать, но тут дверь открылась и в хижину вошел сотрудник скорой помощи. Он задал Холли несколько вопросов о том, что с ней случилось, и помог ей забраться в вертолет.

Она запаниковала, когда заметила, что на борту не было Джарека.

– Ваш друг решил спуститься вниз на лыжах, – объяснил ей врач. – А мы летим прямо в больницу. Не беспокойтесь, вы в полной безопасности.

Но Холли беспокоилась не за себя, а за Джарека. Прошлым вечером он впервые за все время открылся ей, и она считала, что психотерапия пойдет ему на пользу. Но только Холли больше не могла быть его лечащим врачом, после того, как вела себя словно потаскуха, позволив ему творить со своим телом немыслимые вещи.