так и колбасит! От этого так много зависит! Ты можешь меня этак легонько треснуть, чтобы я вырубилась и очнулась через четыре часа? О, или зелье! Есть у тебя зелье какое-нибудь?

— День нам предстоит долгий, — говорит Жюли, качая головой.

* * *

Без пяти четыре я вхожу в «Кабачок». Я почти не преувеличивала только что: руки у меня потные, желудок болит (вдобавок ко всему я не смогла сегодня проглотить ни кусочка), меня тошнит, и во рту пересохло. Надо бы подойти к стойке и взять что-нибудь попить, но я точно знаю, что не смогу произнести ни слова. Жюли и Йонатан сидят в самом дальнем углу, как и обещали, и изо всех сил стараются делать вид, что знать меня не знают.

Брама я нигде не вижу. Разве что он совершенно не похож на свое фото в профиле, конечно. Вот такое мне в голову даже не приходило!

Я сажусь, уставившись на дверь. Почти все тут сидят и играют со своими смартфонами, но единственное, что я могу делать, — это смотреть прямо перед собой и ждать. Я начинаю крошить бирдекель[23].

— Вы уже что-нибудь выбрали?

Я пугаюсь до ужаса. Внезапно рядом со мной возникает бармен.

— Водички. — Голос мой звучит хрипло. Я откашливаюсь. Все это добром не кончится. Я не могу выдавить из себя ни одного связного предложения, и впечатление, похоже, произведу отвратное.

Бармен приносит мне стакан воды, и я залпом выпиваю его.

Дверь открывается.

Сердце мое подпрыгивает.

Но это не Брам. Это молодой человек лет двадцати пяти.

Ну где же Брам? Неужели он вот так кинул меня? Вот мерзавец! С другой стороны, если он нервничает так же, как я, чего уж на него сердиться-то.

Внезапно парень садится напротив меня. Я с удивлением гляжу на него. Сейчас определенно неподходящий момент для навязчивых кавалеров.

— Извините, я кое-кого жду, — умудряюсь выдавить я.

— Я знаю, Линда, — говорит он.

ГЛАВА 15

Мозг мой моментально вскипает. Мне становится одновременно жарко и холодно.

— Ты Брам? — спрашиваю я, хотя, по правде говоря, мне не хочется знать ответ.

— Нет, — говорит он.

— А Брам существует?

— О да, он существует. Он разговаривал с тобой в клубе и узнал у твоей подруги, как тебя зовут. Жаль, что ты ничего не помнишь. Брам — отличный парень. Он не зря тебе понравился.

— А с кем я переписывалась, с ним или с тобой?

— Ты в самом деле хочешь это знать?

Ответ был достаточно ясный, думаю я, и чувствую, как подступает тошнота.

— Что тебе от меня нужно?

Он небрежно откидывается на стуле.

— Смотри, Линда, у нас имеется твоя классная фотка. Настолько классная, что ты определенно не захочешь, чтобы ее увидели твои приятели. Или преподы. Я уж о семье не говорю. И маме твоей в жизни досталось, ты же не хочешь ее опозорить?

Я хватаю ртом воздух. Как он осмеливается говорить мне такие вещи?

— Не дергайся. Мы не пустим твою фотку по Фейсбуку… — Он замолкает и глядит на меня.

— Но?

— Но тогда ты должна будешь на следующей неделе сидеть тут, на этом месте, и иметь при себе две тонны наличкой.

— Что?! — восклицаю я.

— Тс-с, — говорит он. — Спокойно. Не люблю, знаешь ли, излишнего внимания к своей персоне.

— Мне шестнадцать лет, — умоляюще говорю я. — Откуда мне взять две тысячи евро?

— Тогда тебе придется призанять у мамочки, — говорит он, пожимая плечами. — Какой-нибудь экскьюз найдешь. Ты же девчонка неглупая, я знаю.

— Если ты все знаешь про мою маму и меня, то знаешь и то, что у нее тоже денег нет, — бросаю я ему.

Нервозность моя тем временем сменилась на ярость. Я чувствую дикий прилив ненависти к этому типу, у которого определенно не было совести, но и к самой себе тоже. Как я могла быть такой наивной!

— А что, если я заплачу тебе меньше? Пятьсот евро. Это я смогу, если сниму все со счета.

— Да ладно тебе, Линда, ты стоишь гораздо больше. Такая космическая фотка. Такая секси. Что-то ты себя низко ценишь. — Он ухмыляется.

Что я могу сказать? У меня на счету примерно четыре сотни евро. Я люблю шопинг, люблю ездить на фестивали. А билеты сейчас дорогие. Мне они всякий раз обходятся почти в год бебиситтерства. Хочется просто врезать ему по морде.

— У меня таких денег нет, и мне неоткуда их взять, — твердо говорю я. — Можешь вывесить эту фотку в онлайне.

Думаю, что мне придется пожалеть об этом блефе. Но ведь моего лица на фотке не видно, так что вряд ли последствия могут быть слишком уж серьезными. Кроме того, откуда мне знать, вдруг они все равно распространят это фото, если даже я заплачу им? И не начнут ли они потом каждую неделю качать из меня деньги?

— Знаешь, я боялся, что ты скажешь что-нибудь в этом роде. Я ведь тебя за это время немножко узнал, правда? Поэтому я предусмотрел план «Б». Видишь вон того парня?

Я осматриваю почти пустое кафе. Кроме Жюли и Йонатана, в зале сидят только пожилая пара и семья с двумя детьми. Тип напротив меня следует за моим взглядом.

— Не туда смотришь… Левее, — говорит он. Я гляжу непонимающе. Это он о пожилой паре?

— Еще левее.

Теперь мой взгляд останавливается на Йонатане. Он глядит прямо на меня, рука его обнимает мою ничего не подозревающую подругу. Внезапно меня окатывает ледяная волна.

— Какое славное совпадение, что ты попросила подружку прийти вместе с собой, а она уговорила своего парня составить ей компанию. Потому что ее дружок там, — говорит он, кивая на их стол, — тоже времени даром не терял.

— Он с тобой заодно? — шепотом спрашиваю я, уже зная ответ.

— И он тоже сделал симпотное фото твоей подруги, да так, что она даже не заметила.

— Я не верю.

Он достает из кармана свой айфон и показывает фото, которое у него уже наготове. Я вижу Жюли на ее безошибочно узнаваемом «лошадином» одеяле, с закрытыми глазами, со счастливой улыбкой на лице. На ней джинсы. И больше ничего.

— Ну, ты сама решила послать свою обнаженку незнакомому парню. А твоя подружка — наоборот…

Он снова убирает телефон.

— Сегодня распродажа! — весело говорит он. — Две фотки по цене одной. Смотри, не забудь, что должна быть тут на следующей неделе. А я пошел.

— Что, тебе сегодня надо успеть еще других девочек пошантажировать? — фыркаю я.