— Сейчас налью водички в вазочку, — девочка подбежала к кувшину на столике.

— Помоги ей, если тебе дороги кувшин и ваза, — шепнула я Януру.

Тот, усмехнувшись, начал помогать малышке.

— Ррррасказывай, успел? Начистил моррррду этому белобрррысому? — раздалось из воздуха, а потом прозвучало уже хорошо знакомое «п-пух», и на плече демона появился Шушик.

— Так вот кто меня заложил мужу! — протянула я. — Сообщил, значит, Януру, что к его жене гость пожаловал?

— Да мы это, — фамильяр заморгал своими бесстыжими бусинками. — Мы…

— Ну? — уставилась на него. — Отсюда слышу, как скрипят твои извилины. Что придумал?

— Мы про коня! Вот, точно! — Шушик кивнул, довольный собой. — Про Пегаса, Янур его почистить хотел, тот такой замарашка!

Думаю, в этот момент бедняга Пегас подавился сеном.

— Вот я и спрашиваю, начистил ли он коню морду.

— Хотел начистить, — ответила я со смешком. — Не успел, тот… ускакал в свое стойло.

— Жжжжаль, — фамильярчик вздохнул. — А чего вы тут сидите? Погода — загляденье!

— А разве летучие фамильяры не ночной образ жизни предпочитают вести? — подколола я малыша.

— Я магическое существо, творю, что хочу! — заявил тот.

— Уже поняла. За всеми подглядываю, а потом кое-кому докладываю. Стукачок крылатый!

— Непррррравда! — тот даже подпрыгнул.

— В одном ты прав, — я посмотрела на Янура. — Грех сидеть дома в такую погоду. Может, проведем вечер у озера? И детям понравится, и ты отдохнешь.

— Можно, — он улыбнулся. — Но как же твоя нога?

— А ты на что?

— Тогда давайте собираться!

Пруд меня очаровал. Темно-зеленая поверхность мягко колыхалась от поглаживаний теплого ветерка, который заигрывал со стайкой белоствольных девчушек-березок, опустивших зеленые косы до самой травы. Воздух, полный восторженного птичьего щебета, деловитого жужжания насекомых, снующих над лужайкой, и кваканья лягушек, пах цветами, немного тиной, а также летней свежестью.

Птичий хор наперебой славил отличный денек. Цветы доверчиво подставляли солнышку разноцветные личики, своим благоуханием приманивая трудолюбивых сборщиков пыльцы — почти из каждого соцветия торчала попка шмеля. Хлопая крылышками как ладошками, рассыпали аплодисменты лету порхающие вокруг бабочки, покрывая лужайку всплесками всех цветов радуги.

Расстелив покрывало, мы уселись в тенечке под деревьями. Пружинка тотчас принялась плести венки, высунув кончик языка. Благодаря ее усилиям вскоре все мы обзавелись «головными уборами». Забавно было смотреть на Янура с веночком на волосах. Есть у него рожки или нет? Черт этакий, я же лопну от любопытства!

Как будто зная, какие мысли бродят в мозгах женушки, демон встал и начал раздеваться.

И даже это простое действие сумел превратить в настоящий спектакль, заставив меня заерзать. Пальцы пробежались по пуговицам рубашки, он не спеша снял ее, потом также, не торопясь, стянул брюки и остался в купальных трусах.

— Жарко, верно? — спросил, ухмыльнувшись, и походкой вразвалочку отправился к пруду, оставив меня зачарованно смотреть ему вслед, любуясь этим потрясающим мужчиной.

Демон вошел в воду и, пофыркивая, начал рассекать изумрудную гладь. Я снова встретилась с ним глазами и поспешно отвела взгляд. Вот, лягушечка сидит. Чем выдавать свои желания с головой, лучше ею полюбуюсь, косящей глазом на жирную муху, которая, не ведая о том, что ее уже выбрала на обед квакуха, покачивалась на травинке.

Я, наверное, также на Янура смотрю. Что со мной вообще такое? Никогда так не думала ни об одном мужчине! Может, дело в том, что он демон? Говорят же, что в их объятия дамочки сами падают, стоит только поманить. Я тоже уже перезрелой грушей себя чувствую — повеет ветерок, шлепнусь мужу под ноги. А ведь порядочная леди! Была, совсем недавно.

— Лолочка, смотри! — Пружинка ткнула пальчиком в пруд.

Я как раз стараюсь не смотреть, изо всех сил.

Присмотрелась и увидела, как из зарослей выплыла мама утка, за которой пунктиром желтых шариков спешил выводок утят. Р-раз, и мама нырнула в воду, «цыплятки» замерли, потом заволновались, носясь с криками по тому месту, где она только что плыла. Но утка вынырнула, и в семействе воцарился мир.

Над водой порхали разноцветные огромные стрекозы, едва слышно шелестя крылышками. Одна пронеслась совсем близко. И еще одна. Ой, это не стрекоза, это…

— Фея?! — потрясенно выдохнула я, глядя на крохотную фигурку, которая приземлилась на руку Пружинки.

— Самая настоящая! — подтвердила девочка, рассмеявшись. — Мия, познакомься, это Лолочка, моя мачеха.

— Будешь обижать малышку, врежу! — создание размером со стрекозу погрозило мне кулачком, грозно сведя брови к переносице.

— Не буду. И это Соломея ее обижает, ей надо врезать.

— Ведьма она, — Мия вздохнула. — Ничего не берет дурную бабу. О, клубничка! — она вспорхнула на край тарелки и принялась за ягоды.

— Опять трескает! — рассыпая вокруг золотистые искорки, к ней подлетала вторая фея. — Крылья скоро не выдержат!

— Это Фиа, — шепнула Пружинка, — она у них главная.

— Отштань, — отозвалась первая. — Обошшшаю клубничечку!

— Ай! — третья села рядышком и начала болтать ножками. — Меня чуть гадкая лягуха не съела, представляете?

— А это Лия, младшая, — девочка прижалась ко мне. — Лолочка, пойдем купаться?

— Хватит выдумывать, — наставительно глядя на Лию, произнесла Фиа. — Враки это все, лягушки фей не едят!

— Художественный вымысел, а не враки!

— Стукну!

— Попробуй!

— Сейчас подерутся, — вздохнула девочка. — Бежим!

Едва мы успели выйти из-под тени дерева, там что-то полыхнуло, затрещало и во все стороны посыпались искры. Над моим ухом просвистела клубничинка.

— Фух, — феечки одна за другой шлепнулись на траву, мотая головами. — Ну держитесь, нахалки! — и пошли в рукопашную.

— И часто они так? — наблюдая за визжащим клубком, который катался у наших ног, спросила я.

— Постоянно! — Пружинка захихикала в кулачок.

— Опять сцепились! — Янур подошел к нам.

От него пахнуло холодом и одновременно жаром. Как так?

— Девочки, хватит! — он хлопнул в ладоши, и клубок дерущихся фей распался на составляющие. — Ну, и на кого вы похожи? — демон укоризненно покачал головой.

Да уж! Мы с малышкой захихикали, глядя на взлохмаченных фей, одна из которых щеголяла фингалом, другая царапиной на щеке, а третья горевала, рассматривая сломанную волшебную палочку.