(pascua) все то, от чего для народа поступает доход, потому что долгое время это был единственный источник поступлений. Пеня также назначалась не иначе, как в виде овец и быков, причем нельзя не упомянуть о снисходительности древних законов; ибо было предусмотрено, чтобы определяющий пеню назначил сперва овцу и лишь затем быка. Игры, справляющиеся в честь быков (boves), назывались Бубетиями (Bubetii).

(12) Царь Сервий чеканил первые деньги с изображением овец и быков. Тайно ночью стравить или скосить пашню считалось, согласно законам XII таблиц, для совершеннолетнего делом, достойным смертной казни; преступник, связанный, подвергался закланию в честь Цереры: это было строже, чем для изобличенного в смертоубийстве; а несовершеннолетний, в зависимости от решения претора, наказывался телесно или должен был уплатить нанесенный убыток в двойном размере. Из тех же источников возникло деление и отличие гражданства.

(13) Самыми почетными считались сельские трибы, состоявшие из землевладельцев; городские, перевод в которые считался позором, давали повод к порицанию за праздность. Потому и было их только четыре, называвшихся Субуранской, Палатинской, Коллинской, Эсквилинской по частям города, в которых проживали граждане. В девятые дни селяне посещали город, и потому в девятые дни не разрешалось устраивать народных собраний, чтобы не отвлекать сельских жителей (от их личных дел). (14) Для отдыха и сна служила солома. Наконец, самую славу в честь полбы (adoreum far) называли adoria. В самом деле, даже я удивляюсь знаменательности некоторых древних изречений; ибо в записях понтификов говорится: «День жертвоприношения собаки надлежит устанавливать до того времени, как колос выйдет из трубки, и не раньше, чем образуется трубка».

(15) И потому при этих нравах не только достаточно было хлеба, хотя ни одна из провинций не кормила Италию, но даже была невероятная дешевизна хлеба. Маний Марций, плебейский эдил, впервые стал раздавать народу зерно по ассу за модий. Одиннадцатый народный трибун Люций Минуций Авгурин, который изобличил Спурия Мела, в течение трех недель довел цену до одного асса, за что и была ему воздвигнута народом статуя за Тригеминскими воротами на собранные деньги. (16) Сей в свое эдильство предоставил народу зерно по цене за асс, за что нему посвящены были статуи на Капитолии и Палатине, сам же он после смерти был отнесен на костер на плечах народа.

В год, когда Матерь богов прибыла в Рим, в то лето собрали, как передают, жатву более богатую, чем в течение предшествовавших десяти лет. (17) Марк Варрон свидетельствует, что когда Луций Метелл провел в триумфе множество слонов, продавались по одному ассу модий полбы, а также конгий вина, 30 фунтов сухих фиг, 10 фунтов масла и 12 фунтов мяса. И это изобилие шло не из латифундий отдельных владельцев, которые теснили бы соседей, так как и закон Лициния Столона ограничил их размер пятьюстами югеров, и сам он на основании своего же закона был осужден, когда, пользуясь сыном как подставным лицом, пытался овладеть большим. (18) Эта мера была установлена уже тогда, когда республика уклонялась в роскошь. Известна, по крайней мере, речь Мания Курия после его триумфов и присоединения огромных земель к государству: вредным надо считать гражданина, которому семи югеров недостаточно. А это была мера участка, отведенного для народа после изгнания царей. (19) В чем же была причина столь великого плодородия? Руками самих полководцев возделывались в то время поля, так что позволительно думать, земля ликовала о лаврами увенчанном плуге и пахаре-триумфаторе, потому ли, что посев они вели так же заботливо, как войны, разбивали участки с той же тщательностью, как и лагери, или потому, что под почтенными руками все прозябает пышнее, так как и усерднее возделывается. (20) Оказание почести застигло Серрана за посевом, откуда и прозвание ему. Цинциннат вспахивал свои четыре югера на Ватикане — эти луга называются Квинтиевыми — когда гонец принес ему диктатуру, и даже был он, говорят, нагим; ему, исполненному медлительности, сказал гонец: Одень тело, дабы возвестил я тебе веления сената и народа римского. (21) Таковы были тогда и гонцы: самое название «виаторы» (viatores) было дано им потому, что часто приходилось им вызывать с полей вождей в сенат. А ныне те же поля возделывают скованные ноги, осужденные руки, клейменые лбы: не так же глуха земля, которую называют родительницей и окружают почтением, чтобы не против ее воли и не к ее негодованию происходило это, когда у тех (кто ее обрабатывает) отнята и самая честь. А мы удивляемся, что плоды работы порабощенных узников не те же, что были у победоносных полководцев.

(22) Составить руководство по земледелию почиталось делом весьма важным и у народов чужеземных; этим занимались и цари: Гиерон, Филометор, Аттал, Архелай, и полководцы: Ксенофонт и пуниец Магон, которому сенат наш по взятии Карфагена оказал великую честь: библиотеки он роздал африканским царькам, и только двадцать восемь томов его сочинения постановил перевести на латинский язык, хотя имелось уже руководство, составленное Катоном.

(23) Работу решено было поручить людям, знающим пунический язык; всех превосходил в этом Децим Силан, происходивший из весьма знатного рода. Я начал этот труд перечислением мудрецов, превосходных поэтов и тех сочинений, кои составляли другие знаменитые люди и которым я следовал; при этом особо помянем Варрона, который на восемьдесят первом году жизни вздумал писать об этом предмете.

(24) Культура винограда началась у римлян гораздо позднее, и первоначально, в силу необходимости, они занимались только хлебопашеством, о котором сейчас мы и поведем речь — не так, как это вообще принято, а как мы делали и до сих пор: со всем тщанием исследуем и старое и новое, докапываясь до причин и закономерности явлений. Расскажем также о светилах и приведем верные знаки, которыми сопровождается на земле появление этих самых светил, ибо писатели, специально занимавшиеся до сих пор этим вопросом, писали, видимо, для кого угодно, но только не для сельских хозяев.

(25) Но раньше всего приведем целый ряд заповедей: ни в какой другой области жизни, кроме деревенской, их нет в таком множестве, и они не оказываются столь верными. Почему, в самом деле, не считать заповедями то, что исходит от самого верного и правдивого божества, от опыта?

(26) Начнем с Катона. Самые мужественные и самые смелые воины выходят из земледельцев, и они меньше всех помышляют о дурном. — Не горячись при покупке имения. Не щади труда в сельском хозяйстве, а при покупке тем паче. Плохая покупка никогда потом не дает покоя. Обзаводясь землей, приглядись прежде всего к воде, дороге, соседу. — Каждый из