Ближе всех был призрак, сквозь которого Придон почти ясновидел корявый ствол дерева. Однако под этим призраком прогибалась земля, словнодвигался по тонкому льду глубокой и опасной реки. Над головой пронессяпризрачный кажан размером с лося. Очертания кажана слегка размывались, он самсоздавал ветер, и, когда через поляну полетел толстый жук, настоящий жук, непризрачный, челюсти кажана молниеносно сомкнулись, отвратительно захрустело,кажан выплюнул жесткие надкрылья, что упали прямо перед Придоном.

Он привстал, рука нащупала дубину. Призраки окружили их,остановились. Он застыл, не зная, что делать, а дубина против призрачныхсуществ вряд ли…

– Я пришел с миром, – произнес он торопливо, иболучше заговорить первым, там за ним преимущество, – но мне в этом Лесунужен меч… даже не весь меч, а только обломок лезвия.

Один из призраков колыхнулся всем телом, Придон услышалтихий шелестящий голос:

– Зачем… тебе?

Обрадованный, что с ним заговорили, он торопливо передернулна грудь ножны, взялся за рукоять:

– Вот все недостающее! Если найду лезвие, меч сновабудет цел!

Призраки молчали, их слегка колыхало в неподвижном воздухе,затем прежний, который заговорил первым, сказал:

– И ты снова… будешь… убивать?

– Конечно, – ответил Придон с достоинством. –Убивать врага – что есть достойнее? Захватывать чужие земли, травить конямипосевы, рубить сады, резать скот! Женщин и детей уводить в плен, стариковрубить на месте!

Призраки снова молчали долго, ему показалось, что каким-тообразом совещаются. Наконец снова тот, первый, сказал:

– Это хорошо… убивать… Убивай людей побольше… Этохорошо…

– А где лезвие этого меча? – спросил Придон. Онвытащил рукоять, поляна сразу озарилась ярким светом, словно на ней разожглиогромный костер во всю ее ширь. Призраки исчезли, только в ушах Придонапрошелестел быстро гаснущий голос:

– Прямо… а потом по течению реки…

Цветок дернулась, глаза непонимающе уставились в нависающеесверху лицо Придона. Он растянул губы в торжествующей усмешке.

– Прямо, – сказал он. – А потом по течениюреки.

– Что?

– Увидишь, – пообещал он. – Вставай, надоидти… Одно только жалею…

– Что?

– Я мог их спросить, сколько же я провалялся без памятии сколько я здесь вообще. Она спросила непонимающе:

– А зачем это тебе? Дурь какая-то. Река течет… и мытечем.

По обе стороны звериной тропы поднимались странные растенияс узорными листьями, Цветок на ходу срывала сочные головки, ела, Придон слышалза спиной чавканье, сопенье, не выдержал, сам сорвал тугой бутон, на зубахзахрустело, будто ел луковицу.

На губы брызгало сладким соком. Он чувствовал, с какойгорячей благодарностью желудок принимает лакомство, по жилам сразу побежалатеплая волна, ноги начали ступать тверже, а дыхание выровнялось.

– Вкусно? – спросило за спиной.

– Очень, – признался он.

– Я тоже никогда такого не ела! Он на бегу покачалголовой.

– Рисковая… Откуда знала, что это можно есть? Оначто-то ответила, он не услышал из-за резкой боли в лодыжке. Дернулся,извернулся, пальцы подхватили скользкое гибкое тело толщиной с кисть его руки.Серая змея вцепилась зубами с такой силой, что по ноге побежали горячие алыеструйки.

Цветок жалобно вскрикнула, Придон с проклятием пыталсяоторвать гадину, та держалась, не отпускала. Он кое-как разжал ей пасть, Цветокпричитала, когда он вытаскивал погрузившиеся в мякоть длинные острые зубы.

– Отойди!

Она отпрыгнула, он ухватил змею за хвост, раскрутил надголовой и подбежал к ближайшему дереву. Послышался сочный хруст костей, змеинаяголова разлетелась на мелкие осколки. Придон отшвырнул гадину, грудь его тяжеловздымалась, на губах показалась пена.

Цветок заметалась вокруг, он сел, ухватился за рану, крикнулзло:

– Жжет, как огнем!.. Ядовита?

– Ох да, ядовита…

– Сильно?

– Сильнее уже не бывает, – ответила онажалобно. – От этого яда спасения нет…

– Как нет? – вскрикнул он. – Должно быть! Такне бывает, чтобы не было спасения! Наш Творец создал мир таким, что на все естьчто-то еще сильнее, больше, быстрее… Ищи, ты лучше знаешь этот лес!

Ее взгляд беспомощно заметался по деревьям, она вскрикнулаотчаянно:

– Сок вот этого дерева… он тоже яд! Но человек, испивэтого сока, почти на сутки становится очень сильным, быстрым и…

– Что? – крикнул он. Боль быстро шла по ногевверх, уже воспламенились внутренности, он корчился, не мог сидеть, еще чуть –и начнет кататься по земле. – Что еще?

– …и красивым, – закончила она. – Но потом онумирает в сильнейших муках.

– А сейчас у меня что? – закричал он. –Радость? Быстрее, набери того сока!

Боль достигла груди, он чувствовал, как в муках задергалосьсердце. Первые капли яда пошли в мозг, там сразу вспыхнула адская боль,нечеловеческая, в глазах слезы, он почти ничего не видел, только мелькало нечтосерое, слышались шлепающие шаги, женщина что-то выкрикивала, причитала,плакала, жаловалась.

Перед ним появился широкий лист, сложенный лодочкой. Придонрассмотрел мутную желтоватую воду с приятным запахом вишневого сока. Жалобныйголос сказал над самым ухом:

– Не пей этот сок…

– Я умираю, – прохрипел он.

Она обняла его одной рукой за плечи, помогла сесть,прислонившись спиной к дереву. Другая рука держала перед ним листок снеподвижной, словно клей, жидкостью.

– Почему так получилось? – спросила она сквозьслезы.

Он хотел припасть губами к соку, но в последний моментподставил ладони.

– Лей!

Пальцы приятно обожгло холодом. Сок пришел в дерево изглубин земли, может быть, даже из тех глубин, где светит черное солнце, гдеправит Ящер подземным миром, где все иначе…

– Не пей, – сказала она жалобно. – Говорят, унего сладкий запах и даже вкус… Но человек умирает в жутких корчах… Передсмертью становится настолько ужасен, что… я даже не хочу об этом говорить!

Прозрачный сок начал сочиться сквозь пальцы. Придон сжалпальцы плотнее, преодолел приступ режущей боли в черепе, когда кости начали ужераскалываться, припал губами. В первое мгновение ощутил, что боль ушла,испарилась, исчезла, как словно ее и не было. Затем показалось, что становитсявыше ростом. Ощутил, что молод и силен, а если поднатужится, то вырвет с корнемдерево, если не самое толстое.