Цветок шла с раскрытым ртом, но Придон торопил, не позволялостановиться и перевести дух. Горы приблизились, в самом деле не горы, а ужекаменистые холмы, сильно просевшие, обжитые, кое-где поднимаются дымки откопален и плавилен.

На перекрестке дорог огромный дом из толстых бревен, нопервый этаж из массивных глыб камня. Придон сразу узнал постоялый двор скорчмой, такие же точно в Артании и Куявии, наверняка и в Вантите такие же, ибокорчму, как говорят мудрые волхвы, придумал сам Творец, чтобы людям было гдесобраться и помыслить о Высоком. А кто не так мыслит, того можно поправитьтабуреткой.

Сам домик показался Придону невысоким, но, когда тотприблизился, Придон увидел, что это из-за массивных серых бревен кажется приземистыми невзрачным. Издали было видно с десяток коней у коновязи.

Дом вынесен прямо к дороге, двором служит весь мир догоризонта и дальше. Хозяйственные пристройки кузнеца, горшечника, хлебопека икожевника – не пристройки вовсе, а отдельные избушки. Если у куявов, где дождьбывает раз в году, все это упрятано под одну крышу, чтобы перебегать по сухому,то здесь все под открытым небом, темным и гадким, с раздутыми тучами, будтославы произошли от жаб, что рады любому дождику.

У коновязи неторопливо жуют овес огромные, как горы, кони.Придон ощутил себя оскорбленным, его Луговик выглядел бы жеребенком рядом сэтими гигантами, их ноги втрое толще, от копыт даже в твердой земле остаютсяотпечатки с миски размером, из ноздрей валит дым, драконы, а не кони.

– Что будем делать? – пропищала за спиной Цветок.Глаза ее стали огромными, испуганными, лицо побелело, а пальцы судорожносжались в кулачки.

– Тебе пока нечего, – ответил он. – Всесделаю я. Просто ходи за мной хвостиком.

Она покорно пошла за ним к крыльцу. Гиганты конипосматривали равнодушно, такая мелочь для них во всадники не годится, сопели ичесались, огромные, как горы.

Крыльцо такое же серое, но все массивное, добротное, ни однаступенька не скрипнула. Над крыльцом широкий навес, само крыльцо широкое ипросторное, гуляки даже в проливной дождь могут под таким навесом поблевать ивернуться сухими. Навес опирается на резные столбы, украшенные сверху донизукольцами и фигурками.

Теперь Придон успел заметить и ажурные карнизы над окнами,тщательно прорезанные наличники, даже тяжелые ставни с резным узором по краю, ав середке вырезаны овальные дыры, чтобы хозяин без опаски мог выглядывать иночью.

Все это он успел заметить только мимоходом, в следующеемгновение толкнул дверь, ожидая оказаться в жарко натопленной корчме, но этотолько просторные сени. Тут сгрудились под стеной стоймя запасные лавки,колченогий стол, пара великанских колод непонятного назначения, при видекоторых у Придона появилось недоброе предчувствие.

В конце сеней еще одна дверь. Оттуда донесся знакомый шум,послышалась песня, затем злой окрик, сухой стук разбитого кувшина. Придон соблегчением улыбнулся, предчувствие сменилось радостным узнаванием. Это корчма!

Внутри стены оказались на диво светлыми и блестящими, Придондаже уловил запах свежих стружек, в углу мальчишка заканчивал выскабливатьпоследние бревна, опрятно и по-домашнему пахнет мясной похлебкой, в великанскомочаге над углями жарится целиком насаженная на вертел туша лесного зверя,похожего на кабана, но потолще и с круглой массивной головой.

Все четыре стола пустые. Придон опустился на скамью, жестомпригласил Цветок сесть рядом. Она присела, робкая, как кузнечик, что готовсорваться с места при первом же хлопке в ладоши.

Вскоре явился огромный мужик, крупнее Придона, отчего тотсразу ощутил себя уязвленным.

– Гости? – удивился мужик. – Что ж, добропожаловать… Есть, пить?

– И то, – сказал Придон, – и другое. Что,дела идут плохо?

– Неважно, – буркнул мужик. – Меня зовутЖбан, за последнюю неделю вы всего лишь третьи, кто вошел через эту дверь.

Когда он принес огромное блюдо, больше похожее на таз, сгорячей парующей гречневой кашей и целиком зажаренного барана, Придон кивкомпригласил сесть, сразу выложил несколько золотых монет. Мужик долгорассматривал непонятные четырехугольные монеты. Таких не видел, но золото естьзолото, оживился, словоохотливо рассказал, что тут живут целой семьей, с нимжена и четыре сына, все крепкие парни, занимаются охотой и рыбной ловлей…

– А что такое рыбная ловля? – спросила Цветок.Жбан покосился на нее, усмехнулся.

– Оставайся, красавица, увидишь. Может быть,понравится, га-га-га!

Придон ел быстро, жадно, зубы свирепо рвали горячее пахнущеемясо, желудок подпрыгивал, чтобы ухватить на лету, тут же усваивал и топалногами, требуя еще. Цветок ела сперва осторожно, потом разохотилась, в глазахизумление, вот-вот отбросит ложку и зароется в горку каши лицом.

Жбан посматривал с удовольствием, потом на лице проступилоизумление. Оглянулся на Придона.

– Из каких краев?

– Я их дальних, – ответил Придон коротко. – Авот эта, ее зовут Цветок, она из Леса. Там, сам понимаешь, не сеют и не жнут,только охота. Даже рыбу не ловят. Жбан покачал головой, взгляд стал задумчивым.

– Понятно… Ты ее везешь в город? Придон пожал плечами.

– Как-то не задумывался. А что?

– В городе ей будет плохо, – сказал Жбан. –Слишком, понимаешь?

– Понимаю. Но бросать ее нельзя. Она – хорошая девушка.

Жбан не отрывал взгляда от раскрасневшейся Цветка.

– Вижу. А что, если оставишь здесь? Нет, не подумайничего плохого. У меня жена – строгая. Но у меня четверо взрослых сынов. Тремуже пора искать себе жен… Вдруг придется кому-то по сердцу? Она ведь хороша, тыправ.

Придон доел кашу прежде, чем собрался с ответом. Цветоквгрызлась в бараний бок, ребра трещали под ее крепкими зубами.

– Наверное, – ответил он медленно, – такбудет лучше. Или правильнее. У меня… опасная дорога. Негоже молодой девушкеидти рядом с воином.

Жбан с большим удовольствием продал ему коня, пусть лучше унего конь не столб коновязи грызет, а превратится в пару золотых монет. Придонвзобрался в седло, непривычно высокое, кивнул Цветку:

– Тебя ждет красивый и удивительный мир!.. Прощай.

– Прощай, – ответила она грустно. – Пустьтебе повезет, герой.

– Мне надо спешить, – сказал он виновато. –Мне надо очень, очень спешить!

Вскинул руку в прощании, не удержался, чтобы не напрячьглыбы мускулов, красиво посмотрел вдаль и пришпорил коня.

Через пару верст проехал через селение, то ли рыбацкое, толи охотничье. Все дома казались вымершими, мужчины на работе, а женщины и детизатаились при виде незнакомца на огромном коне, сурового и с двумя перевязямичерез обнаженную грудь, с выглядывающими из-за плеч рукоятями меча и топора.