Она шутливо ударила его.

— Эти туфли очень полезны для ног. Все журналы говорят так.И у меня седьмой размер, для информации, что вовсе не так уж много.

— Ну и при чем тут твои ноги? Уже поздно, радость моя.

— Да ни при чем, наверное. Просто Гарольд все время смотрелна мои ноги, когда мы сидели на лужайке после митинга. — Она покачала головой ислегка нахмурилась. — С чего бы это Гарольду Лаудеру интересоваться моиминогами? — спросила она.

Ларри и Люси вернулись домой одни, взявшись за руки. Леоушел раньше, чтобы побыть с «мамой-Надин».

Теперь, когда они подходили к двери, Люси сказала:

— Ну и митинг же у нас был. Я никогда не думала…

Слова застряли у нее в горле, когда в тенях веранды возниклачья-то темная фигура. Ларри почувствовал, как ужас пульсирует у него в горле.«Это он, — промелькнула у него безумная мысль. — Он пришел за мной… сейчас яувижу его лицо.»

Но потом он удивился тому, как такая дикость могла прийти кнему в голову. Это была Надин Кросс, только и всего. На ней было платье изкакого-то серо-синего материала, а волосы ее были распущены и рассыпались поплечам и по спине, черные волосы, простреленные абсолютно белыми прядями.

«Рядом с ней Люси выглядит как подержанная машина в магазинеспекулянта», — промелькнула у Ларри мысль, за которую он тут же себявозненавидел. В нем опять проснулся старый Ларри… старый Ларри? С таким жеуспехом можно сказать, что это был старый Адам.

— Надин, — сказала Люси дрожащим голосом, прижав одну руку кгруди. — Ну и напугала же ты меня. Я подумала… ну, я даже не знаю, что яподумала.

Надин не обратила на Люси никакого внимания.

— Могу я поговорить с тобой? — спросила она Ларри.

— Что? Сейчас? — Он искоса посмотрел на Люси, или подумал,что посмотрел… позже он никак не мог вспомнить, как выглядела Люси в тотмомент. Ее словно затмила какая-то темная звезда.

— Сейчас. Именно сейчас.

— Утром было бы…

— Это должно произойти сейчас, Ларри. Или никогда.

Он снова посмотрел на Люси и на этот раз действительноувидел ее, увидел покорность на ее лице в тот момент, когда она переводилавзгляд с Ларри на Надин и обратно на Ларри. Увидел боль в ее глазах.

— Я сейчас приду, Люси.

— Нет, не придешь, — сказала она глухо. Слезы засверкали унее на глазах.

— Десять минут.

— Десять минут, десять лет, — сказала Люси. — Она пришла затобой. Ты принесла с собой ошейник и намордник, Надин?

Для Надин Люси Сванн не существовала. Ее темные большиеглаза смотрели только на одного Ларри. Для Ларри они всегда были самымистранными, самыми красивыми глазами на свете, теми бездонными и спокойнымиглазами, которые глядят на тебя, когда тебе больно, или когда ты в беде, иликогда ты совсем сошел с ума от горя.

— Я скоро приду, Люси, — повторил он механически. — Иди.

— Да, я пойду. Она пришла. Я уволена. — Она взбежала вверхпо ступенькам, споткнувшись на последней, но сумев удержаться на ногах, открыладверь и захлопнула ее за собой с шумом, как раз успев отсечь от них звук своихрыданий.

Надин и Ларри долго смотрели друг на друга, словнозачарованные. «Так вот как это происходит, — подумал он. — Когда тывстречаешься с чьими-то глазами в противоположном углу комнаты, чтобы не забытьих уже никогда, или замечаешь на другом конце переполненной платформы метрочеловека, который выглядит, как твой двойник, или слышишь на улице чей-то смех,который очень похож на смех первой девушки, с которой ты занимался любовью…»

Но во рту у него был горький привкус.

— Давай пройдемся до угла и обратно, — сказала Надин тихимголосом.

— Лучше мне пойти за ней. Ты выбрала чертовски неудачноевремя, чтобы прийти.

— Пожалуйста. Только до угла и обратно. Если хочешь, явстану на колени и буду умолять тебя. Вот. Видишь?

И к его ужасу она действительно опустилась на колени,немного приподняв край платья и показав ему свои обнаженные ноги, после чего онпочувствовал странную уверенность, что под платьем у нее вообще ничего нет.Почему он так подумал? Он не знал. Ее глаза смотрели на него, и от этоговзгляда голова его кружилась, и у него появилось тошнотворное ощущение, что вовсем этом участвует какая-то сила, сила, поставившая ее перед ним на колени,так что ее рот оказался на одном уровне с…

— Вставай! — сказал он грубо. Он взял ее за руки и поднял наноги, стараясь не смотреть, как край платья задрался еще выше, перед тем каклечь на место. Бедра ее были цвета сливок — того оттенка белого цвета, которыйвыглядит не бледным и мертвенным, а сильным, здоровым и соблазнительным.

— Пошли, — сказал он смятенно.

Они пошли на запад, по направлению к горам, которыенегативным изображением вырисовывались далеко впереди — треугольные пятнатемноты, затмившие вышедшие после дождя звезды. Идти ночью по направлению кэтим горам было как-то немного жутковато, но в то же время и увлекательно. Итеперь, когда рука Надин легко обвила его согнутый локоть, все чувства егообострились. У него всегда были очень явственные сны, а три или четыре дняназад ему приснился сон об этих горах. Ему снилось, что в них живут тролли —отвратительные создания с яркими зелеными глазами, чересчур большими головамигидроцефалов и короткопалыми сильными руками. Руками душителей. Тролли-идиоты,охраняющие горные перевалы. Ждущие, когда придет его время — время темногочеловека.

Вдоль улицы повеял мягкий ветерок, гоня перед собой бумажныймусор. Они прошли мимо магазина, на стоянке перед которым стояло несколькометаллических тележек, похожих на мертвых часовых. Они напомнили ему о туннелеЛинкольна. В туннеле Линкольна были тролли. Они были мертвы, но это отнюдь неозначало, что в новом мире мертвы все тролли.

— Трудно, — сказала Надин прежним тихим голосом. — Этотрудно, потому что она права. Я хочу тебя прямо сейчас. И я боюсь, что ужеслишком поздно. Я хочу остаться здесь.

— Надин…

— Нет! — сказала она с яростью. — Дай мне закончить. Я хочуостаться здесь, как ты не можешь этого понять? И если мы будем вместе, то ясмогу это сделать. Ты — мой последний шанс, — сказала она, и голос ее дрогнул.— Джо уже больше нет.

— Он есть, — сказал Ларри, ощущая тупое и удивленноеоцепенение. — Мы оставили его у твоего дома по дороге к себе. Разве он не там?