– Я знаю тебя, – прошептала Морриган и потерласьлбом о его грудь. – Я знаю и твой запах тоже, и те вещи, которые ты видел.Я знаю, как пахнет ветер на Либерти-стрит и как выглядел этот дом, когда тывпервые вошел в него. Знаю, как ты изменил его. Я знаю различные виды древесиныи различные инструменты, знаю, как долго приходится втирать тунговое масло вволокнистое дерево, и звук трения сукна по деревянной поверхности. И я знаю,как ты тонул. Ты был такой холодный, а потом согрелся. Ты видел призраки ведьм.Они самые худшие, самые сильные, быть может, за исключением призрака ТалтосаВедьмы и Талтос. У тебя, должно быть, есть внутри что-то от нас, оно ждет,когда сможет выйти, чтобы возродиться и заново сотворить расу. О, мертвые знаютвсе. Не знаю, почему они не говорят. Почему он – или любой из них – не приходитко мне? Они только танцуют в моих воспоминаниях и произносят слова, которыеозначают что-то важное для них. Папа, папа, я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, – шептал Майкл, крепкоприжимая к себе ее голову и чувствуя, как дрожит сам.

– И знаешь… – Она смотрела на него снизу вверх, аслезы, текущие из глаз, оставляли дорожки на ее белых щеках. – Знаешь,папа, когда-нибудь наступит такой день, когда я возьму все руководство в своируки.

– А это почему? – спросил он холодно, контролируясвой голос и выражение лица.

– Потому что так должно быть, – ответила она всетем же искренним, жарким шепотом. – Я быстро учусь, я очень сильная и ужесейчас знаю многое. И когда дети выйдут из моей матки, а они выйдут оттуда, какя вышла из мамы, они будут обладать такой же силой, такими же знаниями,воспоминаниями, какие есть у меня – от людей и от Талтосов. Мы научилисьчестолюбию от вас. И человеческие существа при виде нас будут спасатьсябегством. И мир будет… мир будет разрушен. Что ты думаешь об этом, папа?

Майкл испытывал внутреннюю дрожь. Он слышал голос Эша. Онвзглянул на Роуан, лицо которой оставалось спокойным, совершенно бесстрастным.

– Жить вместе – таковой была наша клятва. – Оннаклонился и губами слегка коснулся лба Морриган. Запах детской кожи был свежими приятным. – Таковы мечты юных: править, господствовать над всеми. Итиранами в истории становились те, которые так и не выросли. Но ты будешьрасти. Ты получишь от нас все знания, какие только мы сможем дать.

– Ну и ну! Наверняка это будет нечто! –воскликнула Мэри-Джейн, складывая руки на груди.

Майкл внимательно посмотрел на нее, шокированный внезапно еесловами и тихим смехом, которым она разразилась, покачивая головой. Он вновьперевел взгляд на Роуан. Ее глаза снова покраснели и были печальны. Она слегкаповернула голову и внимательно разглядывала его странную дочь, а затемпосмотрела на Мону. И лишь на лице Моны он не заметил ни удивления, нипотрясения, а только страх, усилием воли контролируемый ужас.

– Мэйфейры тоже теперь относятся к моему роду, –прошептала Морриган. – Семья ходячих младенцев – разве ты не понимаешь? Ивсе обладающие силой должны собраться вместе. Следует еще раз внимательнопересмотреть компьютерные файлы. Те, у которых двойная генетическая спираль,будут сразу же совокупляться, пока, по крайней мере, численность обеих групп несравняется. И тогда мы сможем встать рядом… Мама, мне нужно сейчас жеприступить к работе. Я должна войти в компьютер Мэйфейров.

– Сперва остынь немного, – подала голосМэри-Джейн.

– Что вы думаете и чувствуете? – Морриганвперилась взглядом в Роуан.

– Ты должна узнать и принять наше отношение к миру, и,может быть, когда-нибудь ты поймешь, что таковы и твои взгляды на жизнь. Внашем мире никто не создан лишь для совокупления. Численные характеристикиотнюдь не решающий параметр. Но ты убедишься в этом сама. Мы будем учить тебя,а ты будешь учить нас.

– И вы не будете обижать меня.

– Мы не сможем. И не будем, – ответилаРоуан. – У нас и в мыслях этого нет.

– Вернемся к вопросу о самце. Ты утверждаешь, что этотсамец оставил на вас свой запах. Он тоже одинокий?

Роуан помедлила, но затем кивнула. Морриган поглядела Майклув глаза.

– Совсем одинок, как я?

– Более одинок, – ответил Майкл, – у тебяесть мы, твоя семья.

Морриган поднялась на ноги и стремительно пересекла комнату.Волосы ее разлетелись в стороны. Юбка из тафты шелестела. Свет, отражаясь,играл на ней переливающимися пятнами.

– Я могу ждать. Я могу подождать его. Я буду ждать.Только скажите ему, пожалуйста. Я оставляю решение за вами. Пусть выскажет своюволю клан. Пойдемте, Долли-Джин, Мона. Сейчас время для танцев. Мэри-Джейн, тытоже хочешь? Роуан и Майкл, я хочу танцевать.

Морриган подняла руки и, опустив голову вниз, приняласьвращаться. Длинные волосы скрыли лицо. Она напевала себе мелодию – что-тонежное, что-то такое, что Майкл знал, что слышал раньше – быть может, от Тессы.От Тессы, которую увезли умирать, которая так никогда и не увидит это дитя. ИлиЭш напевал эту мелодию? Эш, который никогда не простит им, если они будутхранить Морриган в тайне от него, вечного странника.

Морриган упала на колени перед Роуан.

Мона жестом приказала Мэри-Джейн пока ничего непредпринимать, хотя обе буквально застыли от ужаса.

Роуан никак не отреагировала. Она только обняла коленикрепко сжатыми руками и даже не пошевелилась, когда гибкое, длинное теловплотную приблизилось к ней, когда Морриган молча стала обнюхивать ее щеки,шею, волосы. Затем Роуан медленно повернулась и посмотрела девушке в лицо.

«Не человек, нет, Боже милосердный, вовсе нет. Так кто жеона?»

Спокойная и собранная, Роуан отлично скрывала свои истинныемысли и эмоции. Но, несомненно, она почувствовала что-то похожее на опасность.

– Я могу ждать, – нежным голосом произнеслаМорриган. – Напишите на камне его имя и где его можно найти. Вырежьте этона стволе погребального дуба. Напишите где пожелаете. Спрячьте это от меня, нохраните. Храните, пока не наступит время. Я могу ждать.

Затем она отвернулась от Роуан и, проделав те же самыепируэты, удалилась из комнаты, напевая все громче и пронзительнее, пока мелодияне превратилась в нечто похожее на свист.

В комнате воцарилось молчание.

Внезапно Долли-Джин, очнувшись от сна – ибо онадействительно задремала, – подала голос:

– Ох! Что здесь случилось?

– Я не знаю, – ответила Роуан.

Она взглянула на Мону и встретилась с ней взглядом. Женщиныпоняли друг друга без слов.