королевства Бревой полагается за разбой, убийство и похищение?

— Смерть на виселице для простолюдинов, для благородных или соразмерный штраф пострадавшим и владельцу земель, или заключение, — сглотнул тугой ком он.

— Прекрасно, — вновь повернулся я к лидеру шайки, — факт разбоя налицо, как и похищения, про убийство вообще промолчу. Что вы можете сказать в своё оправдание? — взмахнул я левой рукой, привлекая к ней внимание.

— Да я тебя… — что именно он хотел со мной сделать, я так и не узнал, так как моя правая рука, облачённая в латную перчатку, впечаталась ему в челюсть.

Лёгкий хруст кости и большое тело начало своё падение на землю, а в уже столпившуюся команду поддержки полетел первый огненный шар, а за ним ещё два. Смотря как разрываются огненные мячики, у меня в голове пронеслась мысль, насколько это универсальное заклинание. Но мысли о высоком, прервал пролетевший в нескольких миллиметрах от моего лица кончик меча. Жрец бога войны не только остался цел и жив, но и, похоже, твёрдо вознамерился разобраться со мной.

Воспользовавшись тем, что двуручный меч, священный символ его бога, хоть и весьма универсальное оружие, но подверженное чрезмерной инерции, я снял со спины секиру.

— Никого не выпускать, — бросил я стражникам, всё ещё стоящим за моей спиной, — в наш бой не вмешивайтесь.

— Кровь для Горума, — оскалившись как безумец, жрец бросился на меня.

Пользуясь тем, что противник хоть и умеет обращаться со своим оружием, но всё же не привык иметь дело с вёрткими противниками, а мои движения без латной брони почти ничем не были скованны, я просто уклонился от его первых атак, парировал древком секиры длинный выпад, и смог опрокинуть противника толчком плечом. Перекатившийся жрец, хотел было уже снова вскочить на ноги, но немного не успел, и лезвие моей секиры перерубило его голень, немного войдя в землю.

Не замечающий боли, последователь Горума хотел уже было вскочить, но отсутствие части ноги его подвело, и он мгновенно потерял равновесие, припав на одно колено. Вертикальный удар закончил нашу схватку.

Выдернув лезвие секиры из грудной клетки жреца, я оглядел поле боя. В принципе, всё было кончено, большая часть бывшей банды наёмников или лежала оглушёнными, или мёртвыми, частично от моих заклинаний, частично от стрел Иобарцев.

— Вот и всё, — смахнув кровь с секиры, я повесил её обратно на спину, — главаря связать и приготовить к транспортировке, — отдал команду я, так и не успевшим поучаствовать в сражении стражникам.

Пока десятник, при помощи своих подчинённых выполнял мой приказ, сам я направился в лагерь.

Здесь было… противно. Остатки пищи гнили на земле, смесь запаха алкоголя и пота немного щипал нос, а уж грязные портки, развешанные прямо в проходе… Но ни это было самым противным, несколько женщин, явно изнасилованных, сжимались от моего приближения, а уж грубо сколоченный загон с детьми.

— Уроды, — сплюнул я на землю, наблюдая как Иобарцы ищут сородичей и в целом обследуют лагерь.

Повторив им приказ готовить раненых к суду, сам я неспешно продолжил свою прогулку. Пока не наткнулся на своего сородича. Совсем молодой парень, с полностью заплывшим от побоев лицом, смотрел на меня через прутья железной решётки, непонятно откуда здесь взявшейся. Если судить по одежде, он тоже прибыл из Иобарии, а ярко рыжие волосы, среди которых проскакивали языки пламени, выдавали в нём потомка Пери, огненных небесных воителей.

Найдя в ауре нужное заклинание, Стук, я применил его на запирающим клетку замке, отчего тот тихо щёлкнул и упал. Аасимар тут же поднялся на ноги, и посмотрел мне прямо в глаза. Два раскалённых солнца встретились с двумя далёкими звёздами. Сородич с благодарностью кивнул, и только потом начал вынимать кляп изо рта.

Оставив наш разговор на потом, я продолжил свой путь. Где-то я подлечивал нуждающихся, где-то оставлял пузырёк с зельем, где-то просто наблюдал. Через полчаса всё было кончено: раздетые трупы оттащены в одну сторону, раненные, но живые бандиты в другую, а спасённые нами пленники сбились в небольшую кучку. Несколько десятков петель свисали с крепких веток.

— Сегодня, мы сделали важное дело, — начал свою речь я, смотря на ряд из разбойников, стоящих на высоких чурбаках с верёвками на шеях, — восстановили справедливость и покарали тех, кто решил, что он выше законов. Всех вас, — посмотрел я на частично дрожащих от страха, частично пытающихся сохранить самообладание разбойников, — ждёт справедливое наказание.

Пройдясь вдоль строя из висельников, только на обратном пути я начал вбивать у них из-под ног единственную опору, медленно, но верно. Совсем молодые парни, которые, возможно по глупости решили сначала присоединиться к наёмникам, а потом не нашли в себе сил уйти из отряда, плакали и звали мам. Закончив свою «прогулку» я повернулся к застывшим на одном месте и наблюдающим за развернувшимся действом людям, некоторые из пленников всё ещё бились в петле.

— Представление окончено, — гаркнул я, — собираем трофеи и отправляемся назад, сначала в Тенистые Ключи, на проверку, не заразился ли кто, и только потом по кланам. Всё понятно?

— Да, вождь! — отозвалось моё войско.

— Следовало довести их до города, — поделился своим мнением десятник, — чтобы показать наглядный пример всем, кто решит заняться грабежом.

— Один «трофей» у нас всё-таки остался, — пнул я крепко связанного главаря, на которого мной было дополнительно наложено заклинание Сон, — сможете его доставить?

— Надеюсь, в пыточной Лорда-Мэра ему понравится, — недобро улыбнулся десятник.

— Я тоже, а то слишком подозрительно всё это выглядело, та же железная клетка, — указал я на искомый предмет, — такое просто так у мелкой банды не появляется.

— Работорговля, или ещё что похуже, — покачал головой мужчина, — с каждым годом всё чаще хочется куда-нибудь переехать.

Больше не говоря ни слова, я подпалил остатки лагеря, покинув бывшее логово разбойников последним. Огонь быстро пожирал всё на своём пути, надеюсь, только, что из-за меня не начнётся лесной пожар, а то было бы неудобно.

Наше возвращение нельзя было назвать триумфальным, но боевой дух Иобарцев оно точно подняло. Похищенных тут же разобрали по кланам родственники или знакомые, а жизнь вернулась в свою колею. Единственным изменением стало