Тано теребил в ладонях оплавленную рукоять меча. При каждом движении его рукава поднимались выше запястий, открывая поблескивающие цельнолитные браслеты. Майтимо подумалось, что на месте Тано он заказал бы портному рукава подлинней, дабы не пялиться на эту гадость круглыми сутками.

- Итак, Нелъофинвэ, - голос валы гулко раскатился по всему залу. – Ты сам явился ко мне, о, совершивший ошибку.

- Не тебе говорить об ошибках! – воскликнул двойник. – Пусть твои одеяния цвета крови и застывшей ночи, пусть смерть, убившая Короля, смотрит твоими глазами, но…

- Погоди! – перебил Майтимо, даже без дара предвидения понимая, что речь тот заготовил долгую и не по делу. – Тано, в смысле, Мелькор, куда вы подевали Теньку?

Тано изумленно склонил голову набок, и даже рукоять выпустил.

- Неведомо мне, о чем ты говоришь, Ахэллэ-Наваллэ-Йахо, Пришедший-из-за-Грани-Отражений. В чем вина моя перед тобой?

- Мальчик. Светловолосый. Невысокий, - отчеканил Майтимо. – Если с ним что-то случилось, ты пожалеешь о каждом волосе, упавшем с его головы!

- В твоих речах ярость расцветает пылким коконом обнаженного света, - отметил Тано. – Но все же я не могу понять, кого ты имеешь в виду.

Майтимо осекся. С Моринготто сталось бы солгать. За Тано подобной привычки прежде не водилось. А может, они все тут заодно? И Тано, и балрогов страж, затащивший колдуна неведомо куда? И теперь Враг просто водит его за нос, а мальчишка в это время… Но, стоп, зачем им Тенька, когда под воротами имеются аж два феанариона из любого измерения на выбор?..

Пока Майтимо размышлял, Нелъофинве все-таки решил высказаться.

- Ты сполна ответишь за наши кровавые слезы и за хищно-алые отблески на лезвиях клинков! Ты будешь низвергнут и порабощен. Как болью пронзает укус огня – так и сам огонь рассеивает тьму, и кровавое серебряное золото растворится во мраке ночи, чтобы отцвети и возродиться из пепла, подобно холодному отблеску путеводных звезд! Не будет мира между нами во веки веков, и в тот час, когда в оковах ты будешь повержен к стопам Великих, отец мой будет отмщен! И ты увидишь, сломленный и жалкий, как подохнут последние из твоих прислужников, прикованные к скале…

Услышав про скалу, Майтимо спохватился и поспешно наступил двойнику на ногу.

- Заткнись, не то он нас гирляндой на Тангородрим повесит! Балрог, откуда я мог всего этого набраться в Валиноре?!

Неизвестно, понял ли Тано содержание речи в целом, но упоминание о скале чем-то сильно задело и его. Лицо у валы сделалось такое, что Майтимо даже сумел различить знакомые морготовы черты.

В зале сгустилась тьма, от поднявшегося ветра погасли свечи. Один из витражей на окнах громогласно лопнул, усыпав пол пестрыми осколками.

- Ты! – указующий перст обратился к Нелъофинвэ, который тоже явно не ожидал столь крутого поворота. – Ты – сказал. Ты – выбрал. Отныне и до часа, пока…

Тано умолк на полуслове и удивленно прислушался.

Эльфы в недоумении завертели головами, и Майтимо тоже уловил, как за дверью отчетливо раздались смех и веселое перешептывание.

Створки дрогнули и распахнулись во всю ширь.

В тронный зал в обнимку ввалились Тенька с Ортхэннэром, совершенно беззаботные, счастливые и одинаково перемазанные черникой.

- Тано! – радостно воскликнул фаэрни. – Я нашел того, кто тебе поможет! Ты только послушай, он как раз писал монографию по технологиям снятия оков! Я не до конца понял, что такое монография, но мы уже всё обсудили! В теории. Осталось поглядеть на практике, позволь… - тут он, наконец, увидел незваных гостей с оружием наголо, и в каком бешенстве пребывает дорогой владыка. – Ох! Что здесь творится? Багрянец ненависти жалит острее боярышникового шипа!

Тенька тоже огляделся и успокаивающе махнул рукой.

- А, это со мной. Аборигены, а чего вы не у ворот? Вас все-таки пустили? Ой, Майтимо, за что на этот раз ты так хочешь надрать мне уши?

Лорд Химринга нажал на чудо-трубку, втягивая луч обратно, и изо всех сил постарался выразить свое негодование более-менее приличными словами.

- Тенька! Какого растреклятого балрога ты запропал неведомо куда?!

- Почему я запропал? – мальчишка округлил кристально чистые карие глаза. – Вон, Ортхэннэра встретил, и он мне показывал, как интересненько у них тут все устроено! А я его черникой угостил.

- А какого… кхм… ты шлялся по замку, когда должен был прийти сюда и поговорить с Мелькором?!

- Ну, Ортхэннэр сказал, Тано сейчас очень огорченный, и к нему лучше подойти вечером, после ужина. А потом зашла речь, почему мы с тобой сюда попали, ну, я и рассказал про оковы. Так Ортхэннэр говорит, что у меня тут будет очень много интересненького материала поизучать! – Тенька слегка потупился и предположил: - А вы волновались за меня, да?

- Нет! – проворчал Майтимо. – Просто так решили пойти и огорчить Тано еще больше!

Ортхэннэр глянул на эльфа и ахнул.

- Я узнаю тебя! Ты приходил с Тенькой и помогал варить варенье в те времена, которые не свершились!

- Только не надо лезть обниматься! – предупредил лорд Химринга, на всякий случай отступая на шаг. – Выходит, вы помните, что прежде было иначе?

- Мы помним, - произнес Тано негромко и уже более мирно. – Хотя многим суждено было забыть. В одночасье свет и тьма слились в круговорот огня и ярости, водопады обратились вспять, и шелковистая полынь не расцвела у подножия сосны до предначертанного рассвета…

- Опять вы за свою полынь!.. - простонал Майтимо, тщетно пытаясь вычленить из этой речи хоть крупицу здравого смысла.

- …Утекали сквозь пальцы гобеленные нити, - продолжал Тано. – А потом на пригорке судьбы заколосился пропитанный смертью чернобыльник…

- Учитель, - всхлипнул Ортхэннэр, старательно вытирая слезы.

- А потом была война! И боль! – Тано словно сделался выше ростом, его голос загремел на весь замок. - Пурпур, огонь и кровь, тьма и холодная сталь, и плакал ветер, перебирая режущие листья осоки! Гром разметал осколки судеб по черным маковым пустошам! Тысячу раз гибли невинные, жестоко истреблялись наши дети! – оставленная на троне рукоять меча стукнулась о каменный пол, а второй витраж разлетелся вдребезги еще оглушительнее первого. Тано сложил ладони на груди, опять открывая на обозрение свои браслеты, и обвел трагическим взором притихшую публику. – Простите. Я не хотел вас напугать.

- Ничего, - проявил заботу Майтимо. – Это